Дочь фортуны

В эти дни местные газеты опубликовали краткое сообщение о разбойнике – чилийском или мексиканском, тут ясности не было, – по имени Хоакин Мурьета, который начинал обретать славу на всем протяжении Материнской жилы. В краю золота теперь царило насилие. Американцы наконец поняли, что скорое богатство – это призрачное чудо, оно далось в руки лишь немногим, и во всем обвинили жадных иностранцев: они загребали золото, ничем не способствуя процветанию страны. Алкоголь распалял сердца, а возможность безнаказанно карать по своему усмотрению вселяла в американцев шальное чувство власти. Ни один янки не был осужден за преступления против других рас, – больше того, белый преступник часто получал возможность самому выбирать себе присяжных. Расовая неприязнь превратилась в слепую ненависть. Мексиканцы не признавали потери своих территорий после войны и противились изгнанию со своих ранчо и рудников. Китайцы сносили притеснения молча, не уходили и продолжали добывать золото с самой крошечной выгодой, зато с таким упорством, что грамм за граммом накапливали капитал. Тысячи перуанцев и чилийцев – первые, кто появился с началом золотой лихорадки, – решили вернуться домой, потому что в сложившихся обстоятельствах не имело смысла гоняться за мечтой. В 1850 году в Калифорнии был установлен налог на старательский промысел – эта мера защищала интересы белых. Негры и индейцы больше к делу не допускались, разве что в качестве рабов, а иностранцам надлежало ежемесячно платить по двадцать долларов и подтверждать права на участок, что на практике было невозможно. Старатели не могли покидать прииски и неделями добираться до городов, чтобы выполнить предписания закона, однако в противном случае шериф отбирал участок и передавал во владение американцам. Чиновники, ответственные за исполнение этих мер, назначались губернатором, жалованье им выплачивали из собранных налогов и штрафов, и это был идеальный способ поощрения коррупции. Закон применяли только в отношении иностранцев со смуглой кожей, несмотря на то что мексиканцы обладали правами на американское гражданство по соглашению, подписанному в 1848 году после войны. Второе постановление окончательно добило мексиканцев: от них требовалось подтвердить право на владение теми ранчо, где они жили из поколения в поколение, и получить письменное заключение суда Сан-Франциско. Эта процедура занимала долгие годы и стоила целое состояние, к тому же судьями и исполнительными приставами зачастую выступали те самые люди, которые хотели заполучить участок себе. Убедившись, что от правосудия защиты ждать не приходится, многие ставили себя вне закона и начинали заниматься разбоем. Бандиты, которые прежде довольствовались кражей скота, теперь нападали на одиноких старателей и путников. Появились шайки, знаменитые своей жестокостью: они не только грабили людей, им нравилось пытать, а потом умерщвлять свои жертвы. Ходили слухи об особенно кровожадном разбойнике: ему, среди прочих преступлений, приписывали убийство двух молодых американцев. Их тела нашли привязанными к дереву, и было видно, что юноши послужили мишенями для метания ножей, а еще им отрезали языки, вырвали глаза и содрали кожу; после этого их оставили умирать медленной смертью. Преступника звали Трехпалый Джек; поговаривали, что он правая рука Хоакина Мурьеты.

И все-таки жизнь в Калифорнии была отмечена не только злодействами: города росли, появлялись новые поселки, прибывали семьи, издавались новые газеты, создавались театральные труппы и оркестры, строились банки, школы и церкви, калифорнийцы прокладывали новые дороги и налаживали связь между городами. Начали ходить дилижансы, почта доставлялась регулярно. Женщин становилось все больше, общественная жизнь основывалась на порядке и нравственности, ушла в прошлое мораль одиноких мужчин и проституток – теперь калифорнийцы стремились уважать законы и тянулись к цивилизованности, о которой все позабыли в лихорадочной погоне за легким золотом. Поселку присвоили благозвучное имя, прошла торжественная церемония с оркестром и парадом, ради которой Громила Джо впервые оделась как женщина; сопровождала ее вся труппа. Недавно приехавшие в поселок жены недовольно кривились при виде «этих размалеванных», однако, поскольку Джо и ее девочки во время эпидемии спасали жизни старателям, теперь на их профессию закрывали глаза. А вот второму борделю женщины объявили настоящую войну; впрочем, это было бессмысленно, потому что на каждую женщину в поселке до сих пор приходилось по девять мужчин. В конце года Джеймс Мортон дождался прибытия пяти квакерских семей: они проделали долгий путь в Калифорнию в фургонах, запряженных волами, не ради золота – их влекла безбрежность этой девственной земли.