Дочь фортуны

Одновременно они демонстрировали щуплые груди и соблазняли прохожих непристойными жестами, которые в исполнении девочек смотрелись как трагическая пантомима. Тао Цянь видел этих несчастных много раз, он каждый день проходил по этой улице, и его каждый день преследовало мяуканье этих sing-song girls — оно напоминало ему о сестре. «Что с нею сталось? Теперь ей, наверное, года двадцать три – в том невозможном случае, если она до сих пор жива», – размышлял Тао Цянь. Самые бедные из беднейших проституток начинали очень рано и редко достигали восемнадцати лет; к двадцати, если они имели несчастье остаться в живых, они уже старухи. Воспоминание о потерянной сестре не позволяло Тао Цяню ходить в китайские заведения; если парня одолевало желание, он искал женщин другой расы. Дверь в бордель открыла мрачная старуха с волосами, крашенными в черный цвет, с бровями, нарисованными двумя росчерками угля; старуха поздоровалась по-кантонски. Выяснив, что посетитель принадлежит к тому же тонгу, она провела его внутрь. Вдоль зловонного коридора тянулись клетушки с девочками – некоторые были прикованы к кроватям за щиколотки. В полумраке коридора Тао Цянь заметил двух мужчин: они выходили от проституток, на ходу подтягивая штаны. Женщина вела Тао Цяня по лабиринту коридоров и лестниц, они прошагали, наверно, целый квартал, а потом спустились в темноте по истертым ступеням. Старуха сделала доктору знак обождать, и на неопределенное время, показавшееся ему вечностью, Тао Цянь остался один в этой черной норе, слушая приглушенный шум близкой улицы. Раздался слабый писк, что-то скользнуло по его ноге, Тао Цянь пнул не глядя и, кажется, попал по мелкому животному, вроде крысы. Старуха вернулась со свечой и снова повела его по извилистым коридорам до запертой на замок двери. Женщина вытащила из кармана ключ, с нажимом провернула и открыла дверь. Подняв свечу, она осветила комнату без окон, единственной мебелью в которой была деревянная койка высотой примерно в фут. В лицо вошедшим ударила волна зловония, и, чтобы войти, им пришлось прикрыть нос и рот. На койке сжалось в комок маленькое тело, рядом стояла пустая миска и потухшая масляная лампа.

– Осмотрите ее, – велела старуха.

Тао Цянь перевернул тело – оно уже окоченело. Это была девочка лет тринадцати, с кругами румян на щеках, со шрамами на руках и ногах. Из одежды на ней была только тоненькая рубашка. Девочка страшно исхудала, но было очевидно, что умерла она не от голода или болезни.

– Это яд, – уверенно объявил чжунъи.

– Да что вы говорите! – рассмеялась старуха, точно услышала веселую шутку.

Тао Цянь был вынужден подписать заключение о смерти по естественным причинам. Старуха выглянула в коридор, два раза ударила в маленький гонг, на зов появился мужчина, положил труп в мешок, закинул на плечо и унес, не проронив ни слова, а старуха вложила в руку чжунъи двадцать долларов. Затем она провела доктора по новым лабиринтам и остановилась возле какой-то двери. Тао Цянь оказался на улице, и ему понадобилось немало времени, чтобы понять, где он находится, и найти дорогу домой.

На следующий день Тао Цянь пришел к тому же дому. В окнах он снова увидел размалеванных девочек с безумными глазами – они зазывали мужчин на двух языках. Десять лет назад в Кантоне Тао Цянь начинал свою врачебную практику именно с проститутками; они были для него как подопытные кролики, на них он учился обращаться с золотыми иголками своего учителя, но никогда не задумывался об их душах. Тао Цянь считал проституток неизбежной неприятностью этого мира, еще одной из ошибок Творения, позорными существами, которые страдают, чтобы платить за прегрешения своих прошлых жизней и очищать свою карму. Чжунъи жалел этих девочек, но ему не приходило в голову, что их судьбы можно изменить. У них не было выбора, они дожидались печального исхода в своих каморках – как куры в клетках на рынке, таков их жребий. И это же было нарушение порядка в мире. Тао Цянь проходил мимо по улице тысячу раз, не приглядываясь к лицам за прутьями решетки, к протянутым рукам. Он смутно понимал, что эти девочки – рабыни, однако в Китае примерно таково было положение всех женщин: самые удачливые жили в рабстве у своих родителей, мужей или любовников, другие – у хозяев, на которых приходилось гнуть спину с утра до вечера, а многие жили так же, как эти проститутки. Однако этим утром он уже не мог смотреть на них с тем же безразличием – что-то в нем изменилось.