Дочь княжеская. Книга 1

— Заплати-и-ла? — не поверила Хрийз. — Чем?!

— Чем-чем, — с неудовольствием ответила Млада. — А чем неумершим платят? Кровью, конечно. На, любуйся.

Она бросила на миг управление, рывком задрала рукав, показывая шрам на запястье: несколько круглых отметин. Хрийз и раньше их видела, но думала, что это волки постарались или ещё кто. Специфика Младиной службы предполагала нечто подобное, потому шрамы не вызвали в своё время удивления.

— Я едва не откинулась потом, — пояснила Млада. — А этот пёсий сын мне переломы ещё лечил, представляешь? Лечащий врач, мать его за ногу. Конечно, лучший хирург в округе, некому заняться было больше. На ноги поставил, вот только… Я ничего не забыла и не забуду. И ему это сказала. Что, мол, благодарна, и всё такое, но всё помню.

— А он? — спросила Хрийз.

— Пожал плечами и сказал: помни, если хочешь.

— Похоже на него, — признала Хрийз. — Получается, если заплатить, то могут и не сожрать?

— Не знаю. Их не поймёшь. И проверять не советую. Приехали. Сейчас развернусь…

Машина остановилась почти у лестницы, ведущей на верхние террасы. Отсюда добежать до вожделённого покоя собственной квартирки было делом нескольких минут. Горячий душ, горячий счейг с булочками матушки Милы, тёплая постель и — спать, спать, спать. На смену послезавтра. А завтра — спать…

— Слушай, — неуверенно начала Млада. — Подожди… А вот расскажи, о чём ты с Таем на днях говорила?

Хрийз нахмурилась, не понимая. Тай — так звали Црная-младшего близкие. И за глаза — все остальные. Детское прозвище, прилепившееся поверх взрослого имени так, что с мясом не отодрать. Тай — означало 'вихорёк'. Наверное, в детстве Таачт Црнай был очень кудрявым мальчиком. Сейчас от тех кудрей мало что осталось, прямые жёсткие волосы, а с возрастом, вероятно, появится плешь, как у батюшки.

— Так о чём вы говорили? А вы говорили, я вас видела!

Хрийз с удивлением услышала в голосе подруги жёсткую нотку тяжёлой угрозы.

— Он сказал, что Здебора хочет меня увидеть, — объяснила Хрийз. — И что мне нужно пойти к ней в мастерскую, чем быстрее, тем лучше.

— Да? Только это и сказал? — неверяще спросила Млада.

— Ну да. Только это. А что?

— Ничего, — Млада заметно расслабилась. — Ничего, не бери в голову. Ну, бывай…

Хрийз выбралась из машины. Ветер тут же откинул не завязанный как следует капюшон, швырнул в лицо снегом. Хрийз торопливо перехватила завязки. Бежать недалеко, но набьётся снег в ворот, будет очень неприятно.

Девушка торопливо пошла наверх, раздумывая над глупыми вопросами Млады. Какая муха её укусила? Ладно, ну её. Сейчас домой, хлебнуть горячего и — спать, спать… Спать хочется, просто ужас как. Глаза слипаются сами. А постель мягкая, уютная, тёплый плед на ней и подушка… Мягкая подушка.

Небольшой прудик-вход в подводную часть города давно и прочно замёрз. Оттает по весне. Хрийз им всё равно не пользовалась и подозревала, что где-то внизу, в подводных коридорах, стоит заслонка, отсекающая прудик от нижних этажей. Чтобы холод не донимал. И чтобы не пролезали снизу вездесущие мальчишки…

У прудика кто-то был. Кто-то большой и страшный, и, прежде чем плеснуло в душу липким страхом узнавание, незваный гость произнёс:

— Вечер добрый, госпожа Хрийзтема.

— Вечер добрый, госпожа Хрийзтема.

Хрийз от неожиданности и испуга дёрнулась назад, споткнулась, едва не упала. Кто угодно испугается, обнаружив вечером возле своего дома незнакомый шкаф с невнятными намерениями.

— Вы! — узнала она незваного гостя, едва не упав снова, на этот раз от изумления.

Потому что перед нею стоял не кто иной, как сЧай собственной персоной. Обознаться было невозможно; он самый. Командующий боевого флота Островов. По совместительству 'судьба', напророченная Хафизой.

— Что вы здесь делаете? — вырвалось у неё помимо воли.

— А ты здесь что делаешь? — с неудовольствием и подозрением спросили у неё.

— Я-а? — от изумления Хрийз начала заикаться; каков вопрос, а? — Я здесь живу вообще-то! Вы что, берега попутали, господин командующий?

Хрийз испуганно прикусила язык в тот же миг, но опоздала. Ярость его полыхнула огнём.

— Вежливости бы тебя поучить, пигалица, — свирепо высказался он, делая шаг. — Ремнём по заднему месту. Чтобы сидеть восьмицу не могла!

Жаркая волна прошлась по телу от макушки до пяток. Что он себе позволяет?! Явился, воспитывает, командует… да кто он вообще такой?! Нет, славный парень, герой войны, высокое военное начальство и обожаемая всеми знаменитость, это да, на доброе здоровье. Но к безродной девчонке из другого мира, наёмному работнику с жемчужных плантаций, какое ему собачье дело? Ремнём, это надо же! В порыве чувств девушка положила ладонь на рукоять инициированного клинка, с которым привыкла не расставаться, и зло бросила:

— Попробуйте!

Что я делаю, метнулось в мозгу. Действующий военный, боевой маг, да просто двухметровый амбал с вот такенными кулаками! Против него любое действие — комариный писк, сомнёт и не заметит. Да, но и терпеть такое к себе отношение!

— Уймись, бешеная, — не определить, чего больше прозвучало в голосе: гнева или презрения? — Ухожу.