Дочь княжеская. Книга 3

Хрийз аккуратно закрыла книгу аль-мастера Ясеня. Твердая обложка грела ладонь приятным, слегка покалывающим теплом. Очень кстати, потому что кисть после первого же урока у аль-нданны Весны болела зверски. "Работаешь с нитью, а пальцы что бревна ворчливо выговаривала новая учительница, — "Руки у мастерицы должны быть гибкими и ловкими, для чего тренировать их надо каждую свободную минуточку! Как именно — сейчас покажу…"

Лилар на занятии присутствовала, конечно же. Нашла себе место, притворилась, что ее тут нет. Горянка телохранительницу подопечной игнорировала, ничем не выдавая своих эмоций. Надо сказать, что обе женщины умело скрывали свои эмоции. Однако Хрийз все равно чувствовала что — то этакое… Не мысль, — тень мысли. Не напряжение, а его тень.

Враги. Смертельные враги, внезапно получившие одну на двоих цель: уберечь и научить девочку из почти угасшего рода.

Хрийз жалела обеих. И загадала себе как-нибудь все же вмешаться, попытаться хотя бы уменьшить градус намертво сцепившей обеих женщин ненависти, глубокой и черной, как штормовой океан. Пока еще не сейчас. Пока еще рано. Но потом, возможно…

Хрийз встала, осторожно сунула книгу на ее законное место, под подушку. Подошла ко окну…

Там, за прозрачным стеклом, волнами шла метель, била в окно, стекала тяжелыми белыми змеями на подоконник, срываясь вниз, в узкий колодец внутреннего двора, на защитный, мерцающий зеленоватым призрачным светом, магический погодный купол, установленный над прудом-входом в подводную часть жилого студенческого корпуса. И, как всегда в середине зимы, когда память о жарком лете и теплой осени уже потеряла свою остроту за чередой повседневных событий, а календарь показывает, что до весны еще очень не скоро, кажется, что мрак и снежная безнадежность никогда не закончатся. Мир застыл в середине белого, промороженного насквозь ледяного шара и никуда не движется. Зима будет продолжаться и продолжаться, год за годом, столетие за столетием…

Хрийз зябко обхватила себя ладонями за плечи. Скорей бы уже вернулось солнце! Долгая зимняя ночь действовала на нервы не хуже военных сводок. Сквозь бодрые рапорты о победах просачивалась тревога: Хрийз крепко подозревала, что без пропаганды не обошлось. Иными словами, гражданских берегли от преждевременных упадничества и паники. Потому что положение на фронтах, несмотря на стойкость, мужество и прочее, явно оставляло желать лучшего.

Хрийз прикрыла глаза, и вновь — ударом ледяного ветра в лицо! — ощутила голод Алой Цитадели. Ей нужны были жертвы. Много жертв. Страшно было даже представить себе, что начнется, если треклятая Опора врага получит эти жертвы в достаточном количестве.

Но был же способ уничтожить ее, был, его не могло не быть! Уничтожить, не навредив заточенным в ней истощенным душам.

Сквозь плотно запертую дверь, на негласном языке означавшую "не беспокоить", нагло вползли божественные запахи. Ну, понятно, Желан расстарался. Как он время находит?! Хрийз сдалась. Любой бы на ее месте сдался! Вышла в коридор, и пошла в гостиную, на шум, вопли и гомон.

О, вспомни, и она появится! — весело крикнул Желан. — Я уже собрался выносить тебе дверь! Смотри, кто к нам пришел!

Хрийз смотрела во все глаза. Ель! Ель Снахсимола!

Она изменилась. Светлые, почти белые, волосы окрасились алым у висков — аналог седины у оставшихся в Третьем мире третичей и их потомков-полукровок. Строже стало лицо. Ни следа от прежней детской взбалмошности и беспечности.

Хрийз, — тихо, радостно сказала Ель. — Привет… ваша светлость…

За светлость в лоб сейчас получишь, — свирепо пообещала Хрийз, смахивая непрошенную сырость со щек.

А через мгновение они обнялись, вцепились друг в друга до хруста в пальцах.

Не умирай больше! — яростно потребовала Хрийз.

Не буду, — пообещала Ель.

Сокурсники радовались, кто-то вспрыгнул на стол и толкнул речь, Желан всех накормил чем-то поистине божественным, Ель улыбалась, ведь это был ее день, но как-то грустно и словно бы издалека.

Она рассказала, как занималась дополнительно, чтобы вернуться на свой курс и не начинать заново, как едва не завалила проверочную, ну, конечно, у вредного Лае, само собой, но и Воронова тоже постаралась. Однако допуск дали, скрепя сердце, но дали. И теперь придется наверстывать упущенное так сказать на ходу…

Все счастливо орали, обещали помочь, особенно парни. Прежняя Ель не преминула бы состроить глазки всем сокурсникам мужского пола сразу. Нынешняя даже руки у груди держала. И смотрела в пол. Изменилась. Вправду, что ли, умерла и родилась заново…

Позже, когда разошлись по своим комнатам самые стойкие, в тишине общей кухни они остались втроем, Хрийз, Ель и Желан. Желан тут же поставил на столик припрятанное печенье, Хрийз заварила счейг. Поплыл по небольшому помещению тонкий запах горячего, мешаясь с пряным ароматом свежей выпечки.

Ель посмотрела в свою кружку, отставила ее. И вдруг заплакала, закрывая лицо ладонями, тихо, отчаянно, жалобно, как маленькая. Хрийз бережно обняла ее за плечи, Желан гладил по руке. Молчали. Такое ничем не остановишь. Оно должно излиться само, до самого донышка.