Дочь княжеская. Книга 3

Он смущался, смотрел себе под ноги. Ждал, что его сейчас прогонят, и не знал, как скрыть свое волнение, — это он-то, никогда за резким словом в карман не лазивший! Хрийз отчего-то стало его очень жаль, почти до слез. Хороший парень, но. Что именно «но», снова не собиралось в слова. Но оно было.

— Возьми, — он протянул ее сверток. — Пельчар приготовила, нарочно для тебя. Бери, бери.

— Спасибо, — кивнула Хрийз.

В упаковке оказались — глазам своим не поверила! — леденцы на палочке. Не петушки, правда, как в детстве, а сказочные рыбы с хохолками и длинным хвостом.

— Ты ешь, ешь… Там, в основе, инжировое повидло… Инжир здесь только у Пельчар и младших ее плодоносит, ни у кого больше.

Хрийз лизнула леденец — вкусно! Кусочек солнечного детства, где нет и никогда не будет взрослых проблем.

— Спасибо, сГрай, — искренне поблагодарила девушка. — А сам-то… Возьми!

— Мне Пельчар еще даст, — отказался Нагурн. — Это — тебе…

— Нет, тоже возьми! — настояла Хрийз. — А то обижусь и расплачусь, ты будешь виноват!

— Ладно, — сдался Гральнч и выбрал себе самый маленький леденец.

За окнами мелькнули стремительные тени. Взмыли ввысь, спикировали с высоты, снова полетели зигзагом, явно красуясь.

— Яшка! — ахнула Хрийз, едва не выронив леденец. — Его дети! Встали на крыло!

Крылатая семейка пошла на очередной круг. Птенцы выглядели уже совсем как

взрослые, серебристые, как сам Яшка, но со ржавыми мамиными крапинками на груди и кончиках крыльев. И клювы у них все-таки были глупыми! Легко отличить от взрослых.

— Бандиты, — сказал Гральнч, следя за полетом стаи. — Небесные громилы…

— Не любишь птиц? — спросила Хрийз.

— Ну, твои-то всяко лучше шьемсов!

Шьемсы, местные птеродактили, заменяющие собой ворон, вызывали мало симпатий. Сварливые, громкоголосые любители таскать и разбрасывать мусор, желательно, людям на головы, не пользовались всеобщими любовью и уважением. Но из города их не гнали. Живут и пусть живут, следить только надо, чтобы не слишком наглели.

Гральнч коснулся пальцами плеча Хрийз. Девушка вздохнула, накрыла его пальцы своей ладонью. Многое хотелось сказать, только непонятно было, как, и какие еще слова найти.

Волной накатила слабость, все же Хрийз еще не была здорова. Она качнулась и инстинктивно уцепилась за Гральнча, чтобы не упасть. Нагурн легко подхватил ее на руки:

— Ты чего?! — спросил обеспокоенно.

— Надо лечь, — слабым голосом объяснила Хрийз. — Пройдет все, но надо лечиться…

— В комнату неси, живо, — велела Лилар, решив вмешаться.

В комнате, уже в постели под одеялом, Хрийз сказала:

— Какая эта ваша лихорадка зимняя гадость!

— Гадость, — серьезно подтвердил Гральнч. — Половина города в лежку, вторая половина готовится. Эпидемия…

В прошлом году никакой эпидемии не было и в помине, она бы знала, потому что работала тогда на жемчужных плантациях у Црнаев. Чтобы полгорода заболело! Да об этом тогда бы все говорили.

— Что?! — Хрийз приподнялась на локтях.

— Пейте, госпожа, — Лилар вложила в руки Хрийз кружку с горячим отваром. — Пейте, и не беспокойтесь: все уже заканчивается. Эпидемия заканчивается, болезнь заканчивается. Вот так, а теперь ложитесь…

Хрийз послушно свернулась калачиком под одеялом. И слушала сквозь наплывающий сон как Лилар чихвостит Гральчна:

— Язык твой болтливый, Нагурн. В узелок завязывать не пробовал? Откуда ты взялся тут, кто тебя, дурака такого, пропустил…

Ответа Гральнча Хрийз уже не услышала.

ГЛАВА 6

Хрийз проснулась ночью. Глубокой ночью всегда стоит особенная тишина, полная и такая плотная, что кажется, будто ее можно нащупать пальцами. Черные силуэты спящих птиц на подоконнике — Яшка и двое птенцов, зеленовато-оранжевый свет наружного освещения сквозь окно, Лилар за столиком — спит, уронив голову на руки, рядом — розовый ночной светильник, бросает на прозрачные, зачесанные назад гладкие волосы неправильной горничной. Оранжевая кожа кажется смуглой в полумраке. Что же она изводит-то себя так, напарника нет у нее, что ли…

Хрийз осторожно выползла из-под одеяла. В комнате — прохладно, прохладнее, чем в общежитии при школе, и это хорошо, только лучше накинуть на плечи длинный теплый шарф-палантин. Лилар не подняла головы: не чувствовала опасности.

Девушка тихонько пробралась в крохотную кухоньку, там согрела воду и заварила счейг, как любила, покрепче. Болезнь ушла, оставив по себе лишь легкую слабость и неприятную память.

Хрийз нашла выпечку, — на столике стояло несколько широких чаш, накрытых полотенцами, взяла пряники. Подцепила на пальцы две кружки, подхватила заварничек.

— Зачем же вы не разбудили меня, госпожа? — укорила Лилар, перешагивая порог.

Хрийз поставила все обратно на столик.

— Вы спали, я решила, что справлюсь сама…

— Дайте мне…

Лилар взяла заварник.

— И себе налейте тоже. Не спорьте! Пожалуйста.

Лилар вздохнула, налила счейг и себе. Хрийз отодвинула стул, села. В ушах шумело, и неплохо было бы, наверное, лечь. Но горячее питье перевесило одолевшую тело слабость. Лилар взяла кружку обеими ладонями, долго грела о горячие фарфоровые бока озябшие пальцы…

— Вы тоже заболели, Лилар? — догадалась Хрийз.