Дочь кукушки

- Хотел бы я ошибаться, но нет. Я с самого рождения был ее разочарованием. Она мечтала о красивом и здоровом наследнике, который стал бы украшением столичных балов. А родился я – маленький и чахлый.

Он говорил о своей непривлекательности так спокойно.

- Право же, ваша светлость, - смутилась я, - вы слишком строги к себе.

- Нет, Алэйна (надеюсь, вы позволите мне вас так называть?), я всего лишь говорю правду. Мой брат был совсем другим – светловолосым розовощеким крепышом – и матушка не чаяла в нем души. Мы все любили его. А матушка всегда жалела, что первым родился именно я. Дориан стал бы куда лучшим герцогом.

- Не говорите так! – воскликнула я.

Но он будто не слышал меня. Наверно, он слишком долго об этом молчал и теперь спешил выговориться.

- Когда мне было пятнадцать лет, я подхватил лихорадку, и матушка почти не горевала, когда наш лекарь заявил, что надежды на мое выздоровление почти не осталось. Отец хотел пригласить магов из столицы, но она запретила ему это. Позднее, когда болезнь перекинулась на моего брата, она поняла, что совершила ошибку, но исправить уже было ничего нельзя. Дориан угас за несколько дней. А я поднялся с постели. Батюшка плакал от счастья, что я остался жив, а матушка… Мне кажется, она так и не смогла смириться с таким исходом дела. Она уехала в Лиму и больше уже не возвращалась в наш замок. Она не приехала даже на похороны отца. И даже когда заболела сама, не велела слугам сообщать мне об этом. Я был так ненавистен ей, что она не захотела увидеть меня даже перед смертью.

Его голос был наполнен такой болью, что я растерялась – любые слова, которые я могла сказать, показались бы сейчас легковесными.

И я впервые подумала о том, насколько мы с ним были похожи. И у него, и у меня в детстве были любовь отца и нелюбовь матери. Вот только ему, пожалуй, было еще тяжелей – ведь его не любила родная, а не приемная мать.

- Простите меня, Алэйна! Я не должен был рассказывать вам всего этого. По крайней мере, не сегодня. Не в этот день.

Я не видела его глаз, но не сомневалась, что они полны слёз. Непроизвольно я коснулась рукой его руки и почувствовала, как он вздрогнул.

- Вам не следует вспоминать об этом, ваша светлость, если эти воспоминания причиняют вам боль. Уверена, в вашей жизни были куда более приятные моменты. Друзья, любимые занятия…

Он благодарно пожал мою руку.

- Да, вы правы. У меня есть друзья, хотя, боюсь, вы будете разочарованы, когда узнаете, кто они.

- Можете быть уверены, что нет! – заверила я его.

Меня уже разбирало любопытство. Я и сама не заметила, как втянулась в этот разговор. Беседа с герцогом уже не тяготила меня.

- Один из них – рудокоп из деревни, что рядом с нашим замком. Мы с ним – молочные братья, и всё наше детство прошло в совместных играх. Признайтесь, я шокировал вас?

- Нет, вовсе нет! – возразила я. – Я не сужу о людях по их титулам. И если этот человек сумел снискать вашу дружбу, значит, он не может быть плохим.

- Я был уверен, что вы именно такая, Алэйна! – он снова улыбнулся, и улыбка на сей раз получилась светлой, теплой. – Я понял это, как только увидел вас. Вы были так разительно не похожи на завсегдатаев столичных салонов! И дело было вовсе не в том, что тогда я считал вас принцессой. Напротив, было удивительно, что, став принцессой, вы сумели остаться самой собой.

Я вспомнила, при каких обстоятельствах мы познакомились с ним, и покраснела.

- Вы пожалели меня тогда, правда? – спросил он. – Нет-нет, не бойтесь быть откровенной! Быть жалостливым способен только очень сильный человек. Я привык к тому, что надо мной смеются. Льстят в лицо, ищут моего расположения, но при этом держат камень за пазухой.

- Уверена, вы могли прекратить это, если бы захотели! – я поразилась его смирению. – У вас достаточно власти и денег, чтобы заткнуть любой рот. К вам благоволит сам король.

- Да, наверно, мог бы, - согласился он. – Но вряд ли это сделало бы меня счастливее.

- Подождите! – вспомнила я. – Вы говорили о друзьях, а назвали только одного!

- Боюсь, мой второй друг еще более неожиданный, чем первый! Он тоже не отличается благородным происхождением, он лохмат, и у него есть хвост. Не правда ли, вам уже хочется на него посмотреть?

- О да! – подтвердила я. – Это пес или кот?

Я не собиралась встречаться с его друзьями, потому что завтра днем намеревалась прибыть вовсе не в замок, а в городок Эжерон. Но я не могла отказать ему хоть в малой толике внимания.

- Это самый лучший пес в мире. Вы убедитесь в этом, когда познакомитесь с ним!

Кажется, говорить о своих друзьях ему было гораздо приятнее, чем о высшем обществе Линарии.

- Наверно, я уже кажусь вам странным, Алэйна? Нет, меня не пугает, что вы разочаруетесь во мне. Нельзя разочароваться в том, кем не был очарован.

Хорошо, что в карете было темно, и он не мог заметить моего смущения.

- Впрочем, сейчас ни к чему говорить о чём-то грустном. Что значат для меня теперь великосветские пересуды и насмешки?

- Теперь? – эхом откликнулась я.