Дочь моего друга (СИ)

Выхожу из комнаты только когда отец уезжает в офис. Закидываю футболку Демида в стиралку на режим быстрой стирки, затем сушу в сушильной машине. Пока она сушится, пью кофе. На полноценный завтрак нет ни сил, ни желания.

Отпариваю футболку и бережно складываю в пакет. Это мой последний шанс, и я не должна его упустить.

Складываю в сумку самое необходимое, футболку кладу сверху. Сажусь за руль и еду по трассе на выезд из города. В загородном комплексе снимаю номер, рассчитываюсь наличкой.

После Турции остались доллары, почти все, что с собой давал отец. Мне их не было куда тратить, в отеле система ультра-олл-инклюзив. А выходить за его пределы не хотелось.

Зато сейчас пригодились, мне их обменяли прямо на ресепшене. Бросаю сумку в номере и иду к лошадям. Здесь есть конный клуб, и мы с отцом несколько раз приезжали. В школе-интернате, где я жила, конный спорт, как и танцы, был обязательной дисциплиной.

По дороге сюда я искренне жалела, что у меня нет подруги, с которой можно было бы поделиться. Но стоит попасть к лошадям, все сожаления исчезают как и не было.

Я их обожаю, просто удивительные животные. Помню шок, который я испытала, когда впервые увидела настоящего породистого скакуна. Нас привели на экскурсию в конюшню. Он был черный, огромный, лоснящийся. И такой красивый, что у меня на время пропала способность говорить.

Так незаметно проходит день, лошади на меня как обычно действуют благотворно. Я почти успокаиваюсь. И даже появляется аппетит.

К вечеру появляется соблазн остаться в отеле, но здравый смысл берет верх. Отец все равно поднимет всех на ноги, и меня найдут в течение нескольких часов. Я даже знаю, кого он отправит по моему следу. Поэтому сдаю номер и возвращаюсь в город. Только не домой.

— Арина Покровская, — говорю в домофон охраннику. Через буквально минуту ворота открываются, и я въезжаю в знакомый двор.

Достаю из сумки футболку, прижимаю к груди, закрывая бешено колотящееся сердце, и ступаю на крыльцо.

Он ждет в холле. Я приготовила несколько вариантов вступительных речей. Даже записала парочку на телефон, чтобы посмотреть, как выгляжу под каким ракурсом. Но как только вижу его в джинсах и футболке, с короткой колючей щетиной на щеках, все мысли исчезают.

Он выжидательно смотрит, и вдруг становится страшно, что он меня выставит.

Бросаюсь на шею, крепко обхватываю руками, щекой прижимаюсь к щеке. И говорю. Быстро, чтобы не остановил.

— Выслушай меня, пожалуйста. Я не собиралась тебя использовать, я не для этого приходила. Ты мне понравился, очень. В отеле. Я влюбилась, Демид. В тебя. А когда к тебе пришла, совсем голову потеряла. Я из дома ушла, отец меня замуж выдать решил. За тех, кто меня… — договорить не хватает духу, и я перехожу на шепот. Тычусь носом в дурманяще пахнущую шею и лихорадочно шепчу: — Они вчера приходили, все. С родителями… Сначала извинялись, потом замуж стали звать. И отец сказал… Он сказал… Нет, он не заставлял, просто попросил. Чтобы я подумала.

Вокруг меня кольцом смыкаются руки, одна ладонь зарывается в волосы и впечатывает лицо сильнее в шею. Вторая давит на талию, и я животом ощущаю твердый пресс.

— А ты что?

— Я их… — всхлипываю и говорю, касаясь губами терпкой теплой кожи, — я их послала. Я из дома ушла, Демид. Можно, я у тебя пока поживу? Я так скучала по тебе в Турции…

Сердце лупит по ребрам с такой силой, что я всерьез опасаюсь за Демида. Ему тоже наверняка больно, а завтра с правой стороны точно будет синяк.

— Дем, любимый, ты чего так долго? — слышу женский голос с капризными нотками у себя за спиной, и руки сами собой разжимаются.

Они не слушаются, им тоже нравится обнимать Демида. Но это уже никого не интересует.

В ушах нарастает гул похожий на звук взлетающего реактивного самолета. Почему я не спросила, он один или нет? Как я могла забыть про три дня?

Почему я вообще решила, что этот шикарный мужчина может быть один? Вокруг таких всегда толпятся женщины, готовые развлечь. В мой прошлый приезд мне просто повезло…

И следом с запозданием настигает догадка — он и не был тогда один. В ту ночь почетное право развлечь Демида выпало мне.

Поворачиваю голову, чтобы лучше рассмотреть обладательницу голоса.

Все плохо. Для меня. Очень плохо. Она настолько красива и изысканна, что у меня темнеет в глазах.

Сбрасываю с себя руки Демида, толкаю его в плечи.

— Забей, я пошутила, — отхожу в сторону, дистанция между нами стремительно увеличивается.

— Дём, кто это? — красотка никак не угомонится.

— Это, — Демид смотрит на меня с безразличным выражением, — это дочь моего друга, Глеба Покровского.

Но я его уже не слышу. Бросаю в Демида футболкой, разворачиваюсь к выходу и стремительно ускоряюсь.

— Стой, Арина! — слышу строгий окрик, но останавливаться не собираюсь.

Я уже достаточно наслушалась. И насмотрелась. Зачем увидела, господи? Зачем мне теперь останавливаться?

— Алиса, подожди, я скоро вернусь, — Ольшанский не скрывает раздражения, и я перехожу на бег.

* * *

Демид

Я знал, что так просто это не закончится. Но… влюбилась?

Ну блядь…