Дочь моего друга (СИ)

— Ничего, — провожу рукой по волосам, ослабляю галстук, который внезапно превращается в удавку, — переживу. Ты прав, мне не стоит влезать во все это дерьмо. Я и не буду.

Разворачиваюсь и иду к лестнице. Переступаю через две ступеньки, взбираясь наверх, а в глазах темнота.

Глеб знает все о моих отношениях с Айдаровыми. Знает про отца. И про мать тоже, как она умерла. Потому что друг лучший. Единственный, кто знает все мои уязвимые места, болевые точки. И вот так методично по ним пройтись, это надо очень сильно хотеть денег.

Подхожу к комнате Арины и стучу.

— Открывай, — стучу ногой, — Арина, открой. Я знаю, что ты дома.

— Уходи, Демид, — слышу из-за двери.

— Я сейчас эту дверь вынесу, если не откроешь, — предупреждаю и толкаюсь плечом. Петли жалобно скрипят.

Открывает. Смотрю — не зареванная, как будто даже сердитая. Отлично, к слезам я сейчас точно не готов. Беру за руку и тяну за собой.

— Пойдем. Мы уходим.

— Куда? — она непонимающе смотрит и инстинктивно упирается.

— Как куда? Замуж, — тяну сильнее, она сильнее упирается.

— Я никуда с тобой не пойду, Демид, — вырывается, отступает в комнату. А я наоборот наступаю.

Посреди ее спальни раскрытый чемодан, везде разбросаны вещи.

— Куда собралась? — хмурюсь, руками упираюсь в бока.

— В Швейцарию, — и все. И подбородок вверх по-королевски. Куда конкретно, челяди знать не пристало. — Папа потом ко мне приедет.

Папа твой, если повезет, лет на двадцать присядет, но я не собираюсь ей об этом говорить. Осматриваю чемодан, большой. Надеюсь, не врет. Хоть здесь у Глеба хватило мозгов отправить дочь подальше от предстоящего пиздеца.

Долго собираюсь с духом.

— Я тебя обидел, — наконец выдаю, глядя в потолок. — Извини, не хотел. Ты просто попалась под руку.

— Я уже забыла, — машет она рукой, и мне вдруг царапает. Довольно ощутимо. — Ты тоже извини.

— Тогда счастливого пути, — разворачиваюсь и выхожу из спальни. Внутри клокочет вулкан, но я изо всех сил сдерживаю извержение.

Сбегаю вниз по лестнице, иду к выходу.

— Дема, — Глеб стоит посреди холла, вид у него совершенно убитый, — Дем, извини. Я повел себя как гондон. Я не должен был это говорить. Мне так жаль…

— И мне жаль, — киваю на ходу, — жаль, что у меня больше нет друга. А так все заебись.

— Дема, подожди… — он выходит за мной на крыльцо, но я уже сажусь за руль. Одной рукой рулю, второй бронирую билет на самолет.

Я и так тут застрял из-за этих Покровских. Дел немерено, а я то с девчонкой нянчусь, то взрослому мужику слюнявчики меняю. Теперь хоть разгребусь.

И вроде должен радоваться, а в груди странно давит, когда вижу в зеркало заднего вида высокую фигуру на крыльце. И тонкий силуэт за занавеской на втором этаже. Думает, что ее не видно, дурочка…

Все, Демид, завязывай с Покровскими. Хватит сопли жевать, эту страницу мы переворачиваем.

* * *

Арина

Я почти месяц в Цюрихе, а до сих пор не могу заставить себя до конца разобрать чемодан. Не могу объяснить, почему, но с момента как я села в самолет, меня не покидает гнетущее чувство.

И как будто все хорошо, папа выиграл тендер, провел свою сделку. Мы с ним даже отметили по видеосвязи. Я спустилась в ресторан, когда он мне позвонил тоже из ресторана. Он там не один был, я видела, как он посматривал мимо камеры чуть поплывшим взглядом.

А чувство не отпускает. Мама звонила, звала к себе отдохнуть, я отказалась. Не захотела. Причина мне хорошо известна — Демид.

Он где-то здесь. Вена, Мюнхен, Лиссабон. Мне папа сказал.

Я не стала прямо спрашивать, слишком убедительно лгала, что мне наплевать, чтобы теперь проявлять интерес. Отец сам захотел поделиться.

— Я виноват перед ним, дочь, потерял берега. Закончу тут, приеду к тебе, и мы с ним где-то пересечемся. Повинюсь перед Демой, он простит. Ну может в морду даст разочек, так заслужил же…

А вот мне с Демидом лучше не пересекаться. Его отношение ко мне вполне обозначено, тем более, нас не связывает многолетняя дружба. Да нас в принципе ничего не связывает.

Моя благодарность за то, что спас от насильников. Наш случайный секс в его доме, который, если хорошенько приправить цинизмом, вполне может служить добавкой к благодарности.

Все. Больше ничего.

Я запрещаю себе о нем думать, запрещаю вспоминать. У меня даже получается. С переменным успехом. Если так пойдет дальше, лет через сто я и думать забуду о Демиде Ольшанском.

А сегодня вдруг захотелось увидеть Рейнский водопад. Это в сорока шести километрах от Цюриха, и я уезжаю туда на целый день. Уже в автобусе обнаруживаю, что телефон оставила в номере. Взяла другую сумку и забыла переложить.

Но не откладывать же теперь поездку, тем более что снимать водопад и так планировала на фотокамеру.

День проходит на удивление хорошо. Ко мне клеится парень, его зовут Габриэль, и он неожиданно мне не противен. Мы мило общаемся, обедаем, он намекает, что неплохо бы продолжить знакомство.

Делаю вид, что не пониманию, но соглашаюсь завтра поужинать. В отель возвращаюсь в умиротворенном состоянии, которого не испытывала уже целую вечность.