Дочь моего друга (СИ)

Меня в этом прямо упрекнул следователь.

— Чисто по человечески вас можно понять, Арина Глебовна. Вы доверяли этому человеку, собирались за него замуж. Конечно вам сложно принять, что он оказался не тем, за кого себя выдает. Но вспомните, что Глеб Покровский ваш отец. И вам совсем не обязательно выгораживать убийцу.

Я понимала, что он прав. Но если бы полицейские не ворвались в дом, я бы не смогла донести на Демида. Пусть лучше бы папа считал, что у него неблагодарная дочь.

— Как по вашим ощущениям, Арина Глебовна, в какой момент подозреваемый решил нанять наемного убийцу, чтобы избавиться от вашего отца?

— Не знаю, — отвечаю честно, — это наверное лучше спросить у Демида.

— Мы спросим, не волнуйтесь, — не отстает следователь, — вы отвечайте на вопрос. Они при вас не ссорились?

— Ссорились, — отвечаю нехотя, — и даже не разговаривали.

— Расскажите подробнее. Кто первым начал ссору?

Я рассказываю, и чем больше говорю, тем больше запутываюсь. Следователь задает наводящие вопросы, но они меня еще сильнее запутывают.

На допросе всплывает видео, которое показывал мне Феликс, с обращением от отца.

— Как думаете, ваш отец здесь говорит об Ольшанском? — спрашивает следователь.

— Не знаю, — шепчу, глотая слезы, — может и нет…

— Вы не должны жалеть его, Арина Глебовна. Подумайте об отце. Вы выполнили свой дочерний долг.

И я снова чувствую себя предательницей. Но потом представляю Демида в камере, и сердце рвется к нему, наплевав на все разумные доводы и дочерний долг.

Лучше бы я ничего не знала. Или лучше бы Демид что-то мне солгал, а я ему поверила. Потому что жизнь без него это не жизнь, а настоящая пытка. И я в душе уже много раз предала отца, только чтобы Демида отпустили.

Я ничего, ни слова не сказала следователю о Ясмин Айдаровой, мачехе Демида, для убийства которой он давно, еще в молодости нанял наемного убийцу. И к моему ужасу мне на это совершенно наплевать.

— Вы знали, что отец написал доверенность на имя Ольшанского?

— Да, — вру и стараюсь не моргать, глядя в глаза следователю, — он очень доверял Демиду.

— Вот. Ваш отец доверял Ольшанскому, а тот так подло предал его доверие. Вспомните, что ваш отец еще говорил об их отношениях?

— Мне больше об этом говорил Феликс, — отвечаю.

Но стоит заговорить о Феликсе, следователь мгновенно переключает мое внимание. Хотя его я тоже видела у следователя.

Когда меня отпускают, на улице уже ночь. Иду по пустым улицам, тусклый свет фонарей освещает дорогу, и мне хочется самой умереть вслед за папой. Потому что я все равно люблю Демида несмотря на то, что он пусть не прямо, но косвенно убил папу.

Я любила отца, и его убили.

Я любила Демида, его посадили.

Моя любовь это яд, который отравляет. Я уничтожаю все, к чему прикасаюсь.

Это я должна была умереть или сидеть в тюрьме.

Подхожу к дому Демида — он такой большой и пугающе темный. Толкаю дверь — открыто.

Куда подевалась охрана? Куда делся Денис, который сегодня дежурил? Это он подтвердил, что Демид встречался с Виолеттой. Давно, до моего отца. Куда делся Андрей, начальник охраны? Остальные охранники?

Иду по дому, везде включаю верхний свет. Холл, гостиная, кухня, моя спальня, в которой Демид поселил меня как только привез из нашего с папой дома. Только в его спальню не могу войти.

Четко осознаю, что больше не должна оставаться в доме у Демида. Не должна пользоваться его деньгами. Не должна присутствовать в его жизни.

Захожу в гардеробную, смотрю на свои вещи. Когда я уезжала из дома папы, мне хотелось забрать все, чтобы ничего не осталось.

Сейчас мне некуда все это забирать. И не надо.

Достаю чемодан, складываю платья, спортивный костюм. Простое хлопковое белье. К дорогущим кружевным комплектам, которые покупала для Демида, даже не прикасаюсь.

Беру с собой только те вещи, которые покупались на деньги папы. Все, купленное Демидом, оставляю здесь.

Он потом сам это выбросит.

Закрываю чемодан, окидываю взглядом забитую гардеробную. Как странно, моя жизнь с каждым разом занимает все меньше пространства. В прошлый раз мне понадобилась грузовая машина, сейчас она поместилась в один чемодан.

Спускаюсь в холл, оглядываюсь по сторонам. Грудь сдавливает щемящая боль. Мне больно оставлять этот дом, даже когда в нем нет хозяина. Но без хозяина мне не нужна жизнь, какой смысл в доме?

За окном слышится гул мотора, темноту разрезает свет фар. Хлопает дверца, и у меня замирает сердце.

Демид?..

Звук шагов отдается в пустоте дома эхом, а в моем подсознании тяжелыми ударами молота о наковальню. В дом входит Богдан, охранник Демида, и с ним еще трое парней. Молча поворачиваюсь к ним, на их лицах написано презрение.

— Куда собралась? — спрашивает Богдан. — Демид Александрович приказал оставаться здесь. Хотя лично я предпочел бы вышвырнуть тебя из дома.

— Почему вы так со мной разговариваете?

— А как я должен разговаривать с сукой, которая сдала своего мужика? Если бы не Демид, я бы с удовольствием лично вывез тебя на ближайшую помойку.

— Что значит сдала? Выбирайте выражения, — внутренне сжимаюсь, при этом пытаясь сопротивляться. Но он надвигается на меня, переплетя руки на груди.