Дочь моего друга (СИ)

Денис это тот, который сегодня дежурит. Злость медленно закипает внутри.

— Может спросим вместе?

Меня перебивают быстрые шаги, раздающиеся из коридора. Оборачиваюсь и вижу входящего в кабинет Фокса.

Как он вошел? Почему его впустила охрана?

Нажимаю кнопку быстрого вызова, поднимаю телефон к уху, но из динамика раздаются длинные гудки.

— Можешь не звонить, — советует Феликс, — съебалась твоя охрана.

— Значит обойдусь сам, — заряжаю ему кулаком в челюсть, делаю захват и сдавливаю локтями за шею. — Что тебе нужно от меня и от моей женщины?

— Ты в полном дерьме, Ольшанский, — хрипит Фокс, — я бы на твоем месте съебывался подальше.

— Я без тебя знаю, что мне делать, — сильнее сдавливаю локти, — но ты не ответил на вопрос. Что тебе нужно?

— У тебя есть то, что тебе не принадлежит. Верни это мне, и я все откатаю обратно, — продолжает хрипеть Феликс.

— Откатаешь что? — уточняю и чуть ослабеваю хватку, чтобы пропустить немного кислорода. Феликс как будто только этого и ждал. Вцепляется руками в мои ладони и пытается отодрать их от своей шеи.

— Ладно тебе притворятся, Ольшанский, ты не умнее всех. Признай уже, что подставил своего дружка, пока он пытался утрясти свои финансовые проблемы. Грохнул его под шумок, а сам перед этим по доверенности бизнес на себя переписал.

— Отпусти его, — тихо говорит Арина, в упор глядя глазами Глеба.

— Значит ты предпочла поверить этому гондону, чем мне? — еле сдерживаюсь, чтобы не задушить ублюдка.

— Я нашла доверенность в сейфе, — бесцветным голосом говорит Арина, — и документы на компанию папы.

— Вообще-то это моя компания, — сипло вставляет Феликс, и я отбрасываю его в сторону.

— Да, мы с твоим отцом обменялись доверенностями, но она давно просроченная… — беру из сейфа документ и шокировано замолкаю, когда вижу свежую дату. Буквально за день до смерти Глеба.

— Проебался ты, Ольшанский, — насмешливо говорит Феликс, поднимаясь с пола и отряхивая джинсы.

Внезапно за окном слышится хлопанье дверцы машины, топот ног. Предчувствия у меня самые нехорошие.

Одной рукой толкаю за себя Арину, другой выхватываю из сейфа кобуру. Достаю пистолет, кобуру бросаю обратно в сейф и… Он не ложится привычно в руку, даже сталь ощущается по-другому.

Что за херня? Перевожу взгляд на ствол и на несколько секунд забываю про Феликса. Арина выходит из-за моей спины и тоже смотрит на оружие, которое я сжимаю в руке.

А я в полном ахуе, потому что это пистолет Глеба, я узнаю его сразу. Но откуда он у меня взялся?

Перевожу взгляд на Фокса, потом на Арину.

— Это ты мне его подбросила?

Она молча смотрит, не отвечает, зато Феликс подозрительно радостный. А ведь я неплохо его приложил.

Топот ног доносится уже из коридора, в кабинет влетают человек десять в форме и с автоматами. С ними еще один в костюме и галстуке.

— Гражданин Ольшанский, вы арестованы по обвинению в убийстве бизнесмена Глеба Покровского.

Глава 34

Демид

Время тяжелыми каплями медленно капает внутри черепной коробки, отсчитывая секунды, минуты и часы. Сижу на узкой кровати — тянет сказать на нарах, но это все же не нары, а кровать, — упираясь спиной в стену и закинув голову вверх.

Не скажу, что чувствую себя королем, но справедливости ради стоит признать, что моя камера выглядит вполне прилично. Это если не выебываться, а я как раз не в том положении чтобы выебываться. И у нее есть неоспоримое достоинств — она одиночная. Это пока единственное, что смогли выбить для меня Мельник со Скрипалем.

Адвоката Аркадия Мельника знают за пределами страны, а его напарник Скрипаль славится тем, что пока не проиграл ни одного дела. Я сразу их вызвал. На юристах я не экономлю, и мои если и не лучшие, то одни из лучших.

Мельник прибыл в течение получаса, Скрипаль спустя еще десять минут. Дуэт Мельник и Скрипаль — это тяжелая артиллерия, способная разнести в хлам любые обвинения. Только в моем случае это оказалось задачей неподъемной даже для них.

Парни налетели как коршуны, но это не помогло. Меня отправили в камеру предварительного заключения, где я пробуду до решения суда. Завтра суд определит мое местонахождение во время следствия.

О сне и речи нет. Я без конца прокручиваю в голове сегодняшние события, роюсь в прошлом, анализирую предъявленные обвинения.

Все они конечно бред полный, но мои слова к делу не пришьешь. Есть херова гора доказательств, и за часть из них я должен благодарить Арину.

Мысли о ней вызывают целый клубок противоречивых чувств, раздирающих изнутри. Мне хочется ее убить, уничтожить, и в то же время я не могу ее ненавидеть. От одной мысли, что она считает меня лжецом, убийцей отца и предателем, хочется выломать дверь камеры.

И одновременно то, как легко она в это поверила, вызывает за ребрами глухую ноющую боль.

Зачем было говорить, что любит? Нахуй такая любовь, если не верила?

Представляю ее нежное красивое личико, и хочется орать, глядя в распахнутые большие глаза.

Как ты могла, Арина? Как ты могла?