Дочь моего врага. Цвет горечавки

От удивления я даже рот открыла, и туда мигом залилась солёная морская вода. В храме Хеб нам рассказывали об Окиносе, который, как и многие боги, был очень любвеобилен, но предпочитал исключительно женщин.

— Если тут кто-то то и гневает морского царя, так это как раз ваш корабельный маг! Одним своим присутствием, — прокричала я капитану. — Позвольте мне попробовать…

— Уж не хочешь ли ты, маленькая леди, сказать, что какая-то писюха сильнее мага, который окончил академию магии? — рыкнул капитан. — А ну уйди, скройся с глаз, мелочь!

Срубленные матросами мачты двумя острыми пиками полетели в бушующую тьму. Грянул оглушительный раскат грома, черное небо располосовала яркая молния, и судно захлестнула исполинская волна, которая стремительно понесла нас на огромную высоту, чтобы потом швырнуть с нее вниз и навечно сомкнуть воды над «Титьками», отправив жалкие обломки судна на дно морское.

— Уж теперь не выкарабкаемся…

Брюс сдернул с головы платок, Гарс сильнее прижал меня к себе, матросы попадали на колени, моля морского царя о пощаде, а корабельный маг Мердок, которому, кажется, все было нипочем, протяжно застонав, излил в взбешенное лицо бури свое себя, и тут же принялся снова дергать свой член.

Магией я отбросила его назад, на корму и поспешила занять его место на носу корабля.

— Сумасшедшая, что она делает? — схватился за голову капитан. — Она же погубит нас всех!

Как будто мы уже не были на волосок от смерти!

Не знаю, было ли достаточно у меня магии, чтобы прекратить такой шторм, или хотя бы немного его утихомирить? Каким-то чудом я держала равновесие на вставшем почти вертикально носу корабля и, сконцентрировав всю магию, которая была во мне, выбросила кисти вперёд, представив, что этот грандиозный шторм находится в моих руках, и одна я могу им управлять.

Это было страшное, ошеломительное напряжение сил, я не думала о том, что, пытаясь заполучить контроль над стихией, выгляжу жалко или глупо, или о том, что что-то у меня может не получиться. Я думала только о том, чтобы взять власть в свои руки, от которых, просачиваясь сквозь пальцы, стало лучиться яркое фиолетовое сияние.

— Владыка морской Окинос, я жрица Великой Царицы Ночи, Блестящепрядой Хеб! От имени богини выражаю почтение тебе и твоей стихии! — прокричала я в разверзшуюся передо мной мрачную бездну, готовую вот-вот поглотить судно, на котором я стояла.

Грохочущая морская вода обдала меня пенистыми брызгами, впрочем, я и так была мокрой насквозь. Конечно, это было самонадеянно — ведь я не жрица Хеб, возможно, она сама на меня гневается за то, что я сбежала. Хотя Арриксакский Верховный Жрец сказал, что моя богиня не сердится, а, наоборот одобряет и помогает во всем. Да я и сама чувствовала это.

Пытаясь взять шторм под контроль, я должна была выразить почтение морскому царю, детищем которого он и был, и попросить о милости. В храме Хеб нас учили возносить хвалу богам пышными песнопениями, но сейчас вся моя сила и внимание были сконцентрированы в руках, которыми я держала неспокойный фиолетовый сгусток, олицетворяющий шторм и дающий возможность управлять им.

— Молю тебя, Окинос, не губи нас и этот корабль! Позволь добраться до берегов Арриксакса!

А затем соединила руки, тем самым расформировав тревожно потрескивающее сияние.

Случившееся дальше было настолько удивительным, что я запомнила это на всю жизнь. Только что вокруг нас была бездна, ревущие потоки воды, вспыхивали жуткие молнии, только что судно падало в черную пропасть с гребня колоссальной волны…

Все стихло в один момент. Злобная тьма упала, растворилась, как будто ее быстро закрасили огромной кистью в светлый цвет. На ослепительно голубом небе сияло солнце, густо-синее море, сияющее сотней бликов, было совершенно спокойно, а ураганный ветер превратился в лёгкий ласковый ветерок.

Я выдохнула и чуть не упала. Совершенное колдовство отняло у меня столько сил, что я стала слабее больной. Покачиваясь, как пьяная, неверными шагами я прошла по палубе под гробовое молчание команды корабля, провожающей меня долгими взглядами.

— А корабельного мага этого вашего вы гоните в шею… — собрав последние силы, посоветовала. — Шарлатан он и извращенец редкостный!

На этих словах силы меня окончательно покинули, и я схватилась за кормовую надстройку, чтоб не упасть. Правда, это не помогло — перед глазами забегали черные точки, а колени совсем не держали. Я чуть было не рухнула палубу, но первый помощник капитана Гарс Эрл подхватил меня на руки и понёс в каюту.

Там царил мягкий полумрак. Гарс положил меня на койку и принялся молча освобождать от промокшего насквозь платья и белья. Проявив такую невиданную заботу, первый помощник капитана укрыл меня двумя одеялами и, затушив лампадку, сделал несколько шагов по направлению к двери, но затем вернулся, склонился надо мной и поцеловал в губы.