Дочь Монтесумы. Сердце Мира

Через десять дней он получил золото, а я был волен начинать дело снова, так как никто из обреченных ничего не узнал. Но здание, которое я созидал с таким трудом, с таким рвением, рухнуло, деньги были потеряны, и мой образ как освободителя народа померк навсегда. И все это случилось из-за женщины, изменившей мне. Когда я все снова передумал, то дал клятву никогда не иметь ни с одной женщиной никакого дела и отстраняться от них даже в помыслах. Я сохранил эту клятву. Что стало с моей женой – не знаю. Я рассказал все моим товарищам, и, вероятно, один из них отомстил ей за всех нас. Я же сам лежал несколько недель больной, между жизнью и смертью…

У меня осталась только тень прежней власти. Я пробовал возобновить попытку заговора, но без друзей, без средств ничего не мог сделать. Иногда я вспоминал свое желание стать священником, но было поздно начинать учение. Я странствовал по всей стране, участвовал в трех войнах и наконец сделался управляющим одного рудника.

Тут-то я и познакомился с Джеймсом Стриклендом, с которым совершил путешествие в Сердце Мира.

III Сеньор Стрикленд

Двадцать два года тому назад я, Игнасио, посетил небольшую деревню Кумарво в штате Тамаулипасе, где жил один из наших братьев. Он звал меня, чтобы вручить одну хранившуюся у него рукопись, написанную древними письменами, которую никто не мог прочесть. В ней будто бы заключалось точное обозначение местности, где было спрятано по распоряжению Куаутемока, моего предка, большое сокровище с целью скрыть его от Кортеса, вождя испанцев. Старый Антонио научил меня этим письменам, но мое знание умрет со мной. Я не думаю, чтобы кто-либо еще сумел их прочесть. Но и здесь меня ждала неудача: старик-индеец, хранитель рукописи, умер до моего прихода, а его сын не мог указать, где она спрятана.

Тут же я узнал, что по соседству живет один inglese, англичанин, прибывший сюда всего с полгода тому назад; он был управляющим серебряных приисков, которыми владело какое-то иностранное общество. Положение его было трудное: соседние владельцы старались отвадить от него рабочих, потому что он, в отличие от них, хорошо обращался со служащими и аккуратно расплачивался с ними. Население деревушки мирно работало шесть дней в неделю, но в воскресенье предавалось такому разгулу, что не проходило недели без преступлений и убийств. Я сам сделался очевидцем одного из них. Проходя по деревне, я заметил, что на улице лежало два трупа индейцев, около них на коленях стояла молодая красивая девушка, а немного в стороне какой-то человек, оказавшийся цирюльником и врачом, перевязывал голову четвертого, по-видимому, тяжело раненного.

– В чем дело? – спросил я цирюльника.

– Если не ошибаюсь, вы дон Игнасио? – перебил он меня, делая условленный знак Братства. – Мы знали, что вы прибудете к нам, и очень радовались. Быть может, вы положите предел этим безобразиям…

– В чем же дело? – переспросил я.

– Вот эта девушка должна была выйти замуж за этого, – ответил он, указывая на того, кого перевязывал, – но потом дала слово тому, что лежит там, дальше. Напившись пьяным, первый жених убил второго, а девушка побежала к брату убитого, который решил отомстить, но неудачно: первый жених его тоже убил. Пришла стража и накинулась на убийцу, но плохо исполнила свое дело, не добила его!

– Это дело твоих рук! Ты не боишься? – обратился я к женщине.

– А чего бояться? – ответила она спокойно. – Чем я виновата, если хороша собой и мужчины дерутся из-за меня… И кто вы такой, чтобы мне вас бояться?

– Безумная! – остановил ее цирюльник. – Как ты смеешь так говорить с повелителем Сердца?!

– Отчего же нет? Разве он – мой господин?

– Слушай, девушка! – ответил я ей. – Это не первое убийство из-за тебя, раньше случались и другие…

– Откуда вы знаете? Впрочем, чего я спрашиваю? Если вы повелитель Сердца, то знаете чары, чтобы читать все тайны!

– Слушай меня! Ты немедленно покинешь эту страну, иначе умрешь! Если где-либо ты причинишь еще кому-нибудь зло, тоже умрешь!

– Разве вы правительство, что имеете право убить меня?

– Нет, я не правительство. Но среди твоего народа я значу больше, чем всякое правительство. Мое слово будет исполнено там, где целый отряд солдат вызовет только насмешки, и если я говорю тебе, что ты умрешь, то ничто не спасет тебя. Ты оступишься в пропасть, или тебя унесет смертельная лихорадка, или ты утонешь в реке!

– Замолчите, господин мой! – дрожащим голосом заговорила девушка. – И не смотрите на меня так страшно. Но что делать бедной девушке, если мужчины заглядываются на нее, а она ненавидит их всех… Впрочем, того, убитого, я не ненавидела, а искренне хотела быть ему верной женой… Этого же я теперь отравлю, непременно отравлю!

– Нет, ты его не отравишь и не причинишь ему никакого зла. Теперь иди и помни мои слова!