Дочь палача и Совет двенадцати

Кричала женщина. Этот голос Петер не мог спутать ни с каким другим.

– Мама! – закричал он.

И побежал по коридору.

* * *

Под защитой каменного выступа Куизль смотрел, как Даниель Пфунднер и мастер Фрисхаммер складывали в сундуки принадлежности для чеканки. Взгляд его потускнел, напряжение схлынуло, он чувствовал себя усталым и старым.

Слишком стар для подобных авантюр. Слишком стар, чтобы уберечь свою дочь.

Якоб так надеялся, что эти двое приведут его к Магдалене или, на худой конец, подскажут что-то касательно убийств… А теперь выяснилось, что они шли по ложному следу. Разговор, который Магдалена подслушала в доме Пфунднера, не имел к девушкам никакого отношения. Что уж этот Фрисхаммер сказал тогда Пфунднеру?

От них нужно избавиться…

Магдалена была уверена, что он имел в виду девушек. А на самом деле они говорили о приспособлениях для чеканки монет. По всей видимости, эти двое не рассчитывали, что в ближайшее время кто-то им помешает. Но строительство замка продвигалось слишком быстро, и сегодняшний бал расстроил их планы. И теперь они спешно убирали все, что могло навести на них подозрение, пока кто-нибудь из гостей не обнаружил грот. Куизль сжал кулаки. Эти мерзавцы, несомненно, заслуживали виселицы – но к убийствам девушек они не имели отношения.

Или все-таки имели?

Анни, найденная в Мельничном ручье, была шлюхой в доме Пфунднера. Эльфи и Ева тоже были проститутками и прислуживали богатым патрициям… Может, и этому Фрисхаммеру? Куизль стиснул зубы. Должна быть какая-то связь! Ответ, скорее всего, был очевиден, но затерян среди множества ложных следов. Почему он не мог его отыскать?

Пфунднеру, возможно, что-то известно. Был только один способ выяснить это: разговорить его. И палач сделал самое простое, что пришло ему в голову.

Он вышел вперед.

– Отец! – зашипел Георг. – Черт возьми, что ты делаешь?

Но было поздно. Пфунднер уже заметил Куизля. Даже при таком тусклом свете Якоб видел, как побелело лицо казначея. Он попытался представить себя на месте Пфунднера и увидеть происходящее его глазами: громадный палач в капюшоне явился за ним, чтобы сварить в кипящем масле за содеянное преступление…

– Господь всемогущий! – вырвалось у Пфунднера.

Он выронил мешок, который держал в руках, и уставился на Куизля, как на привидение. Фрисхаммер тоже увидел палача. Он взвизгнул как свинья и спрятался за столом. Якоб поднял руки.

– Нам нужно поговорить, – сказал он. – Я не собираюсь…

С этого момента все происходило одновременно. Раздался звук, хорошо знакомый Куизлю еще с войны, – взвизгнула тетива арбалета. Должно быть, толстяк в костюме легионера был не столь беззащитен, как показалось вначале. Под столом, наверное, лежал взведенный арбалет. Палач машинально отпрянул в сторону, и болт просвистел мимо. Но в тот же миг в висок ему врезался один из бронзовых штемпелей. Пфунднер, похоже, быстро оправился от потрясения и схватил первое, что попалось под руку.

Удар был до того сильный, что у Якоба на мгновение потемнело в глазах. Краем глаза он заметил, как Пфунднер потянулся за следующим штемпелем. Потом из своего укрытия выскочил Георг и бросился на мужчин.

«Я и в самом деле старею, – успел подумать Куизль, падая на пол. – Не справился с римлянином в жестяных доспехах и недоноском в маске…»

Георг между тем подскочил к Фрисхаммеру и толкнул его на стол. Арлекин схватился с римским легионером, несколько горшков с грохотом попадали на пол. Следующий штемпель ударил Куизля в лицо. Он почувствовал, как из носа потекла кровь.

С кровью проснулась злоба.

Якоб вскочил и с ревом бросился на Пфунднера. Тот схватился за третий штемпель, но запустить его не успел. Палач подскочил к казначею и ударил его в челюсть. Удар отбросил Пфунднера к стене, и от нее откололся кусок гипса. Куизль замахнулся для следующего удара, но перед глазами по-прежнему все плыло. Он покачнулся, и удар прошел мимо. Краем глаз он заметил, как Георг отбивается деревянным мечом от Фрисхаммера, который размахивал жестяным клинком.

Пфунднер воспользовался этим замешательством и схватил кочергу, прислоненную к деревянной кадке. Куизль уклонился, и кочерга, точно в руках неумелого цирюльника, царапнула его по бороде. Вне себя от злости, палач поднял тяжелую кадку и бросил в Пфунднера. Тот вскрикнул и попятился. Тем не менее казначею удалось отбежать к лестнице. Куизль погнался за ним; он почти настиг его, но поскользнулся на обледенелой ступени и растянулся в коридоре.

– Проклятье, стой, чертов ублюдок!

Куизль выругался и вскочил, но Пфунднер уже добрался до выхода. Он выбежал наружу и с грохотом захлопнул за собой дверцу. Послышался тихий щелчок. Палач толкнул дверь, но та не поддалась. Вероятно, казначей запер ее снаружи.

Якоб яростно забарабанил по дверце, и гипс начал понемногу крошиться. Палач походил на разгневанного великана, запертого под горой. Кровь текла у него из носа и по лбу, но он продолжал бить плечом в дверь. Может, он уже не столь проворен, но сила в нем прежняя…