Дочь пекаря

– Вы были в партии? – как можно спокойнее переспросила она.

– Я была немкой, – ответила Элси.

– И поддерживали нацистов?

– Я была немкой, – повторила Элси. – Нацист – это политическая позиция, а не национальность. Быть нацистом и быть немцем – разные вещи. – Но на этот вечер вы пошли?

– Один офицер пригласил меня на Weihnachten, на рождественский бал. Я пошла.

Реба кивнула и воззрилась на Элси весьма задумчиво.

Зазвенел таймер духовки. Джейн ушла в кухню.

– Все как здесь, – продолжала Элси. – Можно любить и поддерживать сына, брата, мужа, отца – своих солдат – и не поддерживать того, за что они воюют. Я каждый день это вижу в Форт-Блиссе. – Она откинулась на спинку кресла.

Реба прокашлялась.

– Как можно сравнивать Гитлера и войну в Ираке? Это совершенно разные вещи.

Элси не смутилась.

– А мы точно знаем, что там происходит? Нет. Вот и тогда мы не знали. Догадывались, что не все чисто, но боялись своих догадок и еще сильней боялись убедиться, что они правильные. У нас был дом, наши мужчины, наша Германия. Мы поддерживали наш народ. Конечно, сейчас, со стороны, легко осуждать и нас, и наше прошлое. Так что – да, я пошла на нацистский бал с нацистским офицером. Не все они были монстрами. Не сплошь Гитлер и доктор Менгеле. Были обычные люди, некоторые даже неплохие. – Она вздохнула. – Мы старались выжить, что было само по себе непросто.

– Вы когда-нибудь видели, как евреев… как с евреями жестоко обращались? – Реба запнулась. Как вообще задавать такие вопросы?

Элси сузила глаза:

– Да и нет. Какая разница? Правды вы никогда не узнаете. Если я скажу «нет», я хороший человек? Не виновата во всем, что вы знаете о Холокосте и нацистской Германии? А если я скажу «да»? Значит, плохая? И это бросает тень на всю мою жизнь? – Она пожала плечами и смела крошку со стола на пол. – Мы все немножко врем о себе, о своем прошлом и настоящем. Мы думаем, что есть ложь маленькая и незначительная, а есть большая и обличающая. А лжи все одинаковые. Только Бог знает, как все было, пусть он и судит. – Взгляд оливковых глаз проникал насквозь. – Я вам рассказала один свой секрет. Теперь ваша очередь.

Сердце у Ребы заколотилось быстрее.

– Моя очередь? – Она нервно рассмеялась. – Нет-нет. Это же я беру у вас интервью.

– Так нечестно. – Элси скрестила руки на груди. – Не ответите на мой вопрос – я тоже больше ничего не расскажу.

Реба взвесила за и против. Так с ней еще никто не поступал. Журналист спрашивает, интервьюируемый отвечает. Все. Роли не меняются. Однако статью пора сдавать. В недотрогу играть некогда.

– Хорошо. Спрашивайте, – уступила она.

– Джейн говорит, вы помолвлены. Как зовут вашего жениха?

Реба вздохнула. – Рики.

– Хороший человек?

– Хороший. Обыкновенный.

– Где работает, чем занимается?

– Пограничник.

– Пограничник! – Элси рассмеялась. – Много у него работы.

Серхио допил кофе:

– Приятного дня, дамы.

Он отнес пустую тарелку и чашку на кассу, протянул Джейн, их руки соприкоснулись, на миг вместе замерли.

– Увидимся mañana[14], – сказала Джейн.

Направляясь к выходу, Серхио нежно погладил живот:

– Ваша сдоба сведет меня в могилу, миссис Радмори.

– Ты это который год говоришь, – откликнулась Элси.

Джейн рассмеялась:

– Зато помрешь, набив живот сластями и улыбаясь!

Серхио кивнул ей и приподнял воображаемую шляпу. Дверь звякнула, закрываясь за ним.

– Кажется, хороший покупатель, – заметила Реба.

– Хороший. Обыкновенный, – парировала Элси. – Ну так объясни. Почему вы с этим Рики не назначили свадьбу?

Реба бросила сердитый взгляд на Джейн.

Джейн пожала плечами:

– Извини, ты же не сказала, что это секрет.

Реба расправила плечи.

– Просто я не готова.

– Не готова! Ты его любишь? – спросила Элси.

Эта прямота застала Ребу врасплох. Она затеребила ручку.

– Люблю, конечно. Не любила бы – не сказала бы «да».

Элси наклонилась вперед:

– Тогда вот тебе мой совет. Судьба не часто сводит нас с хорошим мужчиной. Факт. Все эти фильмы и телешоу, в которых люди говорят «я влюблен», все эти холостяки обоих полов, которые выбирают себе пару, как печенье в коробке, – тьфу! Ерунда. Это не любовь. Это слюни с потом пополам. А настоящая любовь… – Элси покачала головой. – Она не ко всякому приходит. Вот вечером в новостях: половина всех браков кончаются разводами. И диктор говорит: «Ах, как ужасно. Вы представляете?» – и я говорю: ja, еще как представляю, потому что все эти люди врали себе и друг другу, будто любовь – это хиханьки и сахарные сердечки. А на самом деле у каждого есть темная сторона. Если видишь его темную сторону и прощаешь, а он видит и прощает твою, тогда это что-то значит. – Она указала на кольцо у Ребы на груди: – Или надень, или верни. Вот тебе мой совет.

Пекарня была пуста. Наступило затишье между завтраком и обеденными толпами.

– Можно я вас прерву? – Джейн подошла к столу с миской глазури. – Мам, попробуй крем. Странный привкус какой-то.

Элси сунула палец в глазурь, лизнула.

– Выкинь, – сказала она. – Плохие белки.

– А в миске хорошо выглядели. – Джейн топнула ботинком. – Черт, мне сегодня юбилейный торт глазировать.