Дочь пекаря

Накануне Нового года фрау Раттельмюллер пришла погадать нам на растопленном свинце. Вы там у себя в Программе гадаете? И если да, что тебе вылилось? Папе – перо, изменения в хозяйстве. Он считает, что, значит, наши победят и дела пойдут в гору. Маме – корова, излечение от болезни. Теперь она только и делает, что поит меня травяными отварами. За меня тоже налили расплавленного свинца в воду. Вышло кольцо. Мама, конечно, сразу решила, что это к моей свадьбе с Йозефом, но фрау Раттельмюллер ей напомнила: кольцо – к приключениям. Получается, ведьма предсказала мне недоброе. Может, наложила проклятие за то, что я дразнила ее тогда с булочками.

Ночью приснилось, что Йозефа связали, как молочного поросенка, и засунули в нашу печку вместе с ржаным хлебом. Я пыталась спасти его, но не смогла открыть заслонку и проснулась, обливаясь потом. В другом сне ты стояла на заднем крыльце с ружьем и велела мне бежать. Я спросила куда, а ты не ответила. Просто сказала «беги», и я побежала по пустым улицам, а потом на гору Крамер, и так пока не прибежала к хижине святого Мартина. Там остановилась и посмотрела вниз на Гармиш, а Гармиша не было, только черная дыра в долине. Ты всегда говорила: сны что-то значат. Ты в это еще веришь? Если да, то что это значит? Я бы лучше забыла все кошмары, думать об этом слишком страшно. Мама говорит, все это демоны, так что я стираю пыль с Библии и молюсь, молюсь, молюсь.

Я приняла предложение Йозефа. Мама и папа в восторге, их счастье придает мне храбрости, но я все-таки не уверена, что этого достаточно.

Хорошо бы ты приехала весной. Твое мнение будет решающим. Была бы ты сейчас с нами, все было бы проще. Я хочу признаться: у меня есть тайна. Не хватает храбрости об этом писать, но я смогу рассказать только тебе, и чем скорее, тем лучше. В голове только это, покоя нет. Боюсь, что я совершила ужасную ошибку. Надеюсь, тебе, маме и папе от этой ошибки не будет плохо. Пожалуйста, напиши поскорее. Перерывы между письмами тянутся так долго!

Хайль Гитлер.

Твоя любящая сестра

Элси

Половицы заскрипели: мама идет. Элси глянула на щель: стенная панель на месте.

– Тебе лучше? – спросила мама, входя с тарелкой пастернакового супа. – Проснулась? Это хорошо.

Элси кивнула на письмо:

– Я Гейзель писала.

Мама поставила поднос.

– Сходить на почту отправить?

– Не срочно. – Элси схватила письмо. Мама не любопытна, но незачем рисковать. – Сама отнесу, когда поправлюсь. Я когда хожу на почту, как будто с ней говорю. – Она потрогала бумажный уголок. – Скучаю по ней.

Мама получше ее укрыла.

– Хорошо, что хоть тебе она пишет. Нам с папой больше месяца ничего не приходило. Она занята, а кроме того, война… – Она пощупала Элси лоб. – Лихорадки нет, прекрасно. Йозеф, наверное, ждет не дождется тебя увидеть. – Мама похлопала Элси по руке. Рубины слабо мерцали в тусклом свете. – Ты уж выздоравливай. Слава богу, что не инфекция. Доктор Йоахим говорит, ни грамма лекарств не найти, даже на черном рынке. – Она покачала головой: – Надеюсь, в Штайнхёринге получше.