Дочь полка

Александр поджёг свою самокрутку и закурил. В лагере было всё как обычно: работа, дурачество солдат, в особенности Летаева, Сорокин, который пару минут назад стряс с него табак. Катя в этом месте уже неплохо освоилась, по крайней мере не дичится всех, как в первое время, но подробности того рокового дня и своего прошлого умалчивала, да и солдаты ей не лезли в душу, всё понимали. Но то, что она общалась и не ушла в себя – уже довольно хорошо. Он с ней тоже находил время побеседовать, но обходил неуместные темы, которые могли хоть как-то быть связаны с той трагедией. Девочка задавала очень много вопросов, но сама была не любитель отвечать на них. Её интерес был понятен: новое место, люди, правила, смена обстановки и многое-многое другое. Трудно адаптироваться, особенно после того ужаса, который она пережила. Бойцы в этом плане не подвели: тепло приняли ребёнка, всё показывали, объясняли, подбадривали и брали в компании. Командир достал из кармана лист бумаги, в котором он описал события, произошедшие с ним за последнее время. Это было письмо, адресованное его любимой. Александр ещё раз перечитал его, докурил самокрутку, и бросив окурок на землю, потушил. Он сложил исписанную бумагу в треугольник, достал сточенный карандаш, который уже тускло писал и указал адрес. В отличие от Кати, он родился в городе. И назывался он Лихвин, который не хуже Лесково, подвергся жестокой оккупации со стороны фашистов. Во время этой оккупации и умерла его мать. Сердце ещё не старой женщины не выдержало, она заболела и скончалась, спустя несколько дней. Резанцев подошёл к самодельному почтовому ящику и просунул туда письмо.

* * *

– А это, Катюх, оптический прицел, – показывал свою винтовку Андрей Сувырев.

Девочка сидела на ящике возле Колотыева, Фокина и ещё нескольких солдат, с любопытством наблюдая за действием их товарища:

– А патроны сюда запихиваются? – указала она на дуло оружия. – Или как оно там? С обратной стороны?

– Не совсем, – вмешался в беседу Василий Лунов, – сюда.

– Да что мы всё плюшками балуемся? – присел между девочкой и товарищем Летаев. – Смотри, Катюх – это граната, – он достал взрывчатку.

– Федя! – строго взглянул на того Петров. – Прекращай. Винтовка без патронов, а гранату никак не обезвредишь!

Боец убрал вещь назад и подмигнул Кате:

– В другой раз к Боренко закинем. Посмотрим с какой скоростью он вылетит из землянки.

– Как в тот раз, когда мы к нему все подошли и заорали «Рота подъём»? – приятельски толкнул друга Макаренко.

– Ааа, – вспомнил Фокин, – было дело.

– А что? – сел поудобнее Летаев. – Надо это повторить! Надо!

– Мне кажется, что Макару и одного раза хватило, – усмехнулся Данил и потёр затылок. – И нам кстати тоже…

– Что там у нас на обед будет? – перебил его Фокин.

За дни проживания в лагере, Катя поняла, что не только она является здесь ребёнком. С ней эту долю делили как раз Летаев и Макаренко. Девочка узнала о том, что Михаилу двадцать лет, а Фёдору всего неделю назад исполнилось восемнадцать. В общем, детство у них ещё не кончилось, но зато в батальоне не было скучно с такими людьми. Они очень быстро поднимали настроение. Вчера вот устроили дружескую борьбу, такую, что солдаты, увлёкшись, чуть не ввалились на кухню. Николай Родников не стал терпеть безобразие на его территории, и взяв в руки поварёшку, двинулся в бой, обзывая дружескую парочку «падлюками» и «оболтусами». Тогда соперники в миг стали товарищами и начали бороться с одной общей проблемой, но кухонным прибором по голове всё-таки успели получить. Зрелище остановил командир, и выслушав обе стороны, приказал повару идти и продолжать работу, а Летаеву и Макаренко нашёл занятие. Скучать в тот день им не пришлось.

* * *

На обед опять была тушёнка, но на ужин обещался суп. Бойцы были в восторге от этой новости. Они радостно подходили к повару, протягивали свою посуду и дружески подшучивали над ним. Тот тоже был не промах и мог бросить остроумною фразочку. Наконец, все расселись по своим местам. Александр ел в компании Сорокина, Василия Лунова и Андрея Сувырева.

– Сегодня в газете вычитал статью «Ночной бой разведки», – зачерпнул ложкой тушёнку Андрей. – Молодцы ребята!

– Все молодцы, – сказал Резанцев, – стране сейчас нужны такие люди.

– А я сегодня жене с детьми письмо отправил, – сменил тему разговора Иван.

– Добровольно? – толкнул друга локтем Александр. – Или она тебя заставила?

– Очень смешно, Сань, – нахмурившись, взглянул на командира тот и отвернулся. – Соскучился и по ней, и по детям. Выросли, наверное, там без меня. Люба про них пишет, но тоска поедает.

– Не падай духом! – поддержал товарища Лунов, – встретитесь ещё. Дети тебя на вокзале встречать будут с женой вместе, – тут он увидел неподалёку Катю. Она сидела одна и наблюдала за остальными. – У нас тут тоже свой ребёнок. Катюх! – позвал он её. – Шуруй сюда!

Та спокойно подошла к бойцам и села рядом с Сувыревым.

– Ты что там скучаешь? – спросил Андрей.

– Я не скучаю, – ответила та.

– Куда ушли Летаев и Макаренко? – насторожился командир.