Дочь полка. Часть 3

– Нет, – хрипло произнёс Гриша, – партизан мы точно не встретим, – это мальчик рассмотрел на некоторых деревянные таблички, которые немцы вешали на партизан перед казнью.

Катя не могла ничего сказать. Сколько она поведала за свою короткую жизнь, но такое видела впервые. Перед ними была настоящая застывшая трагедия. В снегу лежали их ровесники, ребятишки помладше и подростки постарше, слабые женщины. Многие обнялись перед смертью. Теперь их объятия никогда не разъединятся – мёртвая хватка очень крепка. Девочка почувствовала, как в глазах у неё начинает двоиться. Ей стало от этого зрелища нехорошо. Она отвела взгляд и стянула вниз с головы шерстяной платок. «За что?» – промелькнул в голове вопрос, который мучал её уже третий год. – «За что всё это?! Почему они такое творят?!» Сердце не обливалось кровью, оно в ней тонуло. Как же было больно. Больно за советский, родной народ! Катя вытерла влажные от горячих слёз щёки и шмыгнула носом. «Господи, почему ты нас не бережёшь?» – спросила в мыслях она. – «Почему их от смерти не спас?»

– Не плач, Катюх, – неожиданно послышался голос Гриши. – Плакать нам нельзя, – он повернулся к ней. – Мы не имеем права, пока не отомстим за всех наших людей. За всех отцов, матерей, стариков, детей, братьев… – тут его голос неожиданно прервался. Мальчик добавил ещё тише. – …сестёр.

Та кивнула и задрала голову к ночному небу. Оно было таким тихим, таким мирным. Но под спокойным куполом творился настоящий ужас.

– Нужно идти, – прошептал Гриша, – иначе…

Вдруг совсем рядом послышались голоса. Заворожённые страшной картиной, они не заметили приближение врага. Бежать и прятаться стало поздно. Катя беспомощно взглянула на растерянного напарника. Тут взгляд мальчика нерешительно остановился на погибших. Девочка поняла, о чём он сейчас думает, и эта идея была ей совсем не по душе. «Мамочки», – проговорила в голове она. – «Неужели туда?» Но делать было нечего, враг был уже совсем близко. Дети мельком переглянулись и бросились к убитым. Они, разделившись, упали в снег рядом с трупами. Катя быстро натянула платок на лицо и замерла. Она успела сделать это за несколько секунд до прихода фрицев. Девочка услышала, как из зарослей вышли оккупанты:

– Hast du gehört? (Ты слышал?)

– Nein. Ich habe nichts gehört. (Нет. Я ничего не слышал)

– Irgendwo hier. Ich fühle, dass sie nah sind. (Где-то здесь. Я чувствую, они рядом), – шептал один из фрицев.

Это были уже другие немцы, не те, что были тогда в канаве. И тоже двое. Катя почувствовала, как по всему телу пробежал неприятный холод. И этот холод был не от снега, а от страха. Тем временем, оккупанты продолжали вести свою тихую беседу, которую девочка при всём своём старании, мало могла разобрать:

– Glaubst du, sie sind bewaffnet? (Как ты думаешь, они вооружены?)

– Ich glaube nicht. Sie würden sich wehren. Sie laufen vor uns weg, sie haben nichts, um sich zu verteidigen. (Мне кажется, нет. Они бы дали отпор. Они бегут от нас, им нечем защищаться).

А вот последнее предложение Катя разобрала очень хорошо и дословно. «Ты прав», – обратилась мысленно к немцу она, – «нам нечем защищаться».

– Es scheint mir, dass dies keine Partisanen sind, sondern nur Kinder. Wir haben alle Partisanen getötet. (Я думаю, это не партизаны, просто дети. Всех партизан мы перебили).

– Du willst den Befehlen des Kapitäns nicht Folge leisten? Wir müssen jeden schlagen, der verdächtigt wird. Es ist mir egal, ob es Kinder oder Erwachsene sind. Das sind Tiere, das sind keine Menschen. (Ты не хочешь выполнять приказ капитана? Нам нужно бить всех, кто попадает под подозрение. Плевать кто это – дети или взрослые. Это животные, они не люди), – он сделал паузу, а потом продолжил. – Verdammt, es ist kalt hier! (Чёрт, как тут холодно!)