Дочь понтифика

– Я сбежала из монастыря в тот самый день, когда должна была принять постриг.

– Ну и ну! Мне трудно в это поверить.

– А во что легко? Что я девица легкого поведения, пришедшая сюда чуток подзаработать?

Слово за слово, фраза за фразой – и оказалось, что они совершенно одни.

Заметив это, молодой человек восклицает:

– Вот так раз! Где же остальные? Где Джулия, которая все время грустила? Та дама, которую ты называла тетушкой? Мой добрый приятель Людовико? Стоило мне выйти на балкон, чтобы дохнуть свежего воздуха, как все исчезли. Возвращаюсь – никого, только ты. Куда ж они подевались?

– Ушли.

– Как так?

– Говорят, несчастный случай с сыном Адрианы, ну, той, которая тетушка. Кстати, он муж Джулии.

– Надо же! А что с ним случилось?

– Не волнуйся, ничего серьезного.

– Слава богу! Но зачем они увели с собой Людовико и всех остальных?

– Если честно, я думаю, что несчастный случай – выдумка. Просто нас решили оставить наедине. Правда, отличный подарок? Весь дом теперь наш. Или тебе это не совсем по душе?

– Нет, что ты! А чей это дом?

– Мой.

– Твой? Ну и ну!.. А когда они вернутся?

– Не беспокойся об этом, лучше присядь, – и Лукреция указывает место на диване рядом с собой.

Он садится, неловко озирается, одергивает одежду.

– Кажется, я выгляжу последним идиотом, но как-то мне не по себе…

– Отчего же?

– Ну, не знаю… Чуть тебя сегодня увидел, подумал: «Настоящая королева!»

– О! Спасибо! Приятно такое слышать, – и она берет его за руку. – Говоришь, тебе двадцать?

– Это я от смущения давеча ляпнул. Вообще-то, мне семнадцать… скоро исполнится.

– Не волнуйся: двадцать, семнадцать – какая разница? Мне всего на год больше.

– На год больше, чем сколько? Семнадцать или двадцать?

– Семнадцать.

– Значит, восемнадцать.

– А у тебя в Неаполе есть девушка?

– Да, но она об этом еще не знает.

– То есть… Как бы лучше выразиться… Ты ей пока не признался?

– Ну да… По правде – тебе я могу сказать – у меня до сих пор не было женщин.

– Совсем?

– Почти. Недавно друзья решили подшутить надо мной: повели вроде как в гости, а на самом деле – в бордель. Та, с которой я оказался, донага разделась и говорит: «Чего тянешь? Скидывай шмотки – и давай!» Ну я и сбежал.

– Почему? Она была уродина?

– Не знаю, не успел разглядеть как следует. Как-то неудобно пялиться на голую женщину, которую и не знаешь толком.

– Но меня-то ты знаешь. Если я разденусь, станешь на меня пялиться?

– О боже… Ты шутишь?

– Вовсе нет! Скидывай шмотки – и давай!

– Как это? Так просто? Сразу?

– Ты прав, для начала надо бы нам получше познакомиться. Спрашивай о чем хочешь.

– Мне кажется, у тебя уже кто-то был. Сколько?

– С ходу не сосчитать… Дыши ровней – на этот раз действительно шучу! Между прочим, я замужем.

– В смысле у тебя есть муж?

– Как раз наоборот – мужа нет. Меня выдали за него, потому что… Но не будем вдаваться в частности. Потом передумали и – раз-два! – брак был признан недействительным. И я стала одинокая женщина.

– А вы долго были вместе?

– Прошу тебя, хватит вопросов. Когда ты пришел в этот дом, мы случайно обнялись. С тех пор – а времени прошло уже немало – мне все кажется, что это случилось неслучайно. Знаешь, что я тебе скажу? Ты самый раскрасивый красавец из всех красавцев Италии. Ты подумал обо мне: «Настоящая королева!» А сам – настоящий король. Вот за кого я хотела бы выйти замуж, с кем заниматься любовью!

– Боже мой! Правда? – молодой человек перевел дыхание и воскликнул: – Давай!

Утром они просыпаются, не размыкая объятий. Немного отодвинувшись, долго разглядывают друг друга.

Затем она встает в изножье огромной кровати и шепчет:

– Господи! Если на тебя, обнаженного, смотреть сверху, а не снизу или сбоку, ты еще красивее. Ты из каких будешь, неаполитанец?

– Не скажу. Не хочу тебя огорчать. Боюсь, мой отец и дядья никогда не позволят мне жениться на тебе.

– Ну же, быстрей говори, из какой ты семьи!

– Из Арагонской.

– Арагонской? Боже мой! Это ж неаполитанская королевская фамилия!

– Я внебрачный Арагонский.

– Я тоже внебрачная.

– Чья же?

– Борджиа.

– Борджиа? О святая Мадонна!

Земные пути и звезды небесные

Папа стоит у окна в своем кабинете и громко зовет:

– Гертруда!

Молодая монахиня входит, склонив голову:

– Вы меня звали, ваше святейшество?

– Да. У меня к тебе серьезное поручение.

– Надеюсь, сумею выполнить его наилучшим образом. Слушаю, святой отец.

– Скоро – думаю, что уже сегодня – прибудут два очень важных для меня человека. Один – поляк, но он прекрасно говорит по-итальянски, второй – из Феррары, учитель первого, который стал уже известнее, чем наставник.

– Иногда бывает и так.

– И нередко. Поляка зовут Коперник, он изучает звезды. Второй, по имени Новара, мало того что астроном и математик, так еще и знаток древнегреческого языка.

– Для меня большая честь встретиться с такими людьми.

– Для меня тоже. Но перейдем к делу. Тебе надо будет провести их в этот кабинет как можно незаметней – мне ни к чему любопытствующие носы, которых кругом, сама знаешь, тьма тьмущая. Хочу поговорить с учеными без посторонних.