Дочь Пожирательницы грехов

Она была красивой, ее профиль – гордым, когда она повернулась проверить сопровождение. Ее кожа была бледной, без пятен, скулы – высокими, глаза темными, как и у всех в ее семье. Королевский род был красивым, берег кровь. А дамы при дворе старались подражать королеве: те, у кого были светлые волосы, красили их с помощью коры и ягод, и результаты были разными. Не одна дама чуть не ослепла, добавляя белладонну в глаза, чтобы изменить цвет голубой или ореховой радужки. На их фоне я с рыжими волосами, зелеными глазами и веснушчатой кожей казалась пришельцем из другого мира. Я такой и была.

* * *

Далеко в лесу на севере от замка нас ждала золотая беседка, знамена покачивались на ветру. Под крышей длинный стол ломился от веса еды, которой было больше, чем мы могли съесть: жареный кабан, утиное конфи, имбирные пирожки, густой гуляш, хлеб, пудинги. Шелковые покрывала из экзотических мест покрывали лесную землю и нас ждали у края тапочки. Когда королева спешилась, мы повторили за ней, переобули сапоги на тапочки и заняли места. Я сидела справа от роскошного кресла королевы, держалась от нее как можно дальше, две служанки поглядывали на меня, яростно шепча, пока та, что крупнее, не толкнула другую ко мне. Я отвела взгляд, но успела увидеть довольную ухмылку первой.

- Немного вина, миледи? – девушка спросила издалека, сжимая графин в руках.

- Нет, - сказала я. – Я хочу воды.

Девушка неловко присела в реверансе, поспешила прочь и вернулась с водой. Она приблизилась, и я замерла, не шевелясь. Она стояла далеко, наливая, и часть воды оказалась на столе. Я смотрела, как она пропитывает золотую скатерть, портя шелк. Она не взглянула на темное пятно, поспешила к подруге и продолжила шептаться.

Когда я только прибыла в замок, мне сказали, что будет, если меня коснутся, и от этого я чувствовала себя особенной, сильной, как королева. Никто не мог ударить меня, ущипнуть или забрать у меня что-то. Это делало меня и ехидной. Когда я не получала то, чего хотела, я могла помахать пальцами в сторону слуг, радуясь тому, как они белеют, спотыкаются, чтобы выполнить мои просьбы. Но я вспоминала о назначении утравы, что доказывала мою сущность. Слуги понимали, что я была оружием. Я не могла винить их за ненависть. Если бы я не была так наивна, то не вела бы себя жестоко с ними. Но для них было лучше держаться подальше, чтобы с ними не повторилась судьба Тирека.

Королева обмахивалась веером, открывая и закрывая его, пока смотрела в лес, ожидая синий цвет, она ждала звуки рожка, склонив голову, ведь так сообщат о прибытии ее мужа. Такое внимание к королю было необычным с ее стороны, это насторожило всех. Мы сидели идеально смирно, стараясь дышать беззвучно. Я поглядывала то на беспокойную королеву, то на лес в поисках движения.

Мы не знали, когда охотники присоединятся к нам, они не прервутся, пока гончие не убьют, и если они охотились на дичь, то никто не знал, когда они с ней столкнутся. Мы должны были ждать, выглядя красочно и радостно к их приходу. Когда писцы будут отмечать в летописях дни этого двора, королева точно заставит их написать о изяществе, красоте и традициях. Она хотела устроить в Лормере золотую эпоху, так что все должно было казаться идеальным.

- Твайла, что споешь сегодня? – повернулась ко мне королева и махнула пажу.

- «Баллада Лормеры», «Синяя лань» и «Карак и Седания» подойдут Вашему величеству?

- Очень хорошо, - сказала она.

Хотя она делала вид, что я выбираю песни, это было иллюзией. Если бы я сказала «Далекая справедливость» или «Смешливая горничная», она пронзила бы меня холодным мрачным взглядом.

- А почему ты решила, что они подойдут? – сказала бы она опасным нежным голосом. – Для охоты, Твайла? Такие песни?

Те, что я выбрала, пелись наизусть на охоте, теперь я это знала. «Баллада Лормеры» рассказывала как пра-пра-пра-пра-прадедушка королевы основал королевства. «Синяя лань» появилась позже, там пелось про то, как мать королевы длинном синем платье перепутали с волшебной ланью, и на нее охотился король, он успел спасти ее до того, как ее растерзали гончие.

«Карак и Седания» была боевой песней о дедушке и бабушке королевы. Это их правление мы считали золотой эпохой Лормеры, когда среди нас была прошлая Донен Воплощенная, и эта песня была любимой у королевы. Она любила слушать, как лормерианцы отбили атаку трегеллианцев, уничтожив их, хоть они и сдались, и временно лишив золота.

Король Карак и королева Седания хотели, чтобы Трегеллан отдал нам своих алхимиков, чтобы мы делали свое золото, как они, но Трегеллан отказались и пригрозили убить алхимиков, чтобы защитить их секреты. Чтобы не потерять золото полностью, Карак и Седания договорились получать большое количество золота алхимиков, отсюда и золотая эпоха. Теперь алхимики Трегеллана прятались, чтобы их не поймали и не заставили работать на нас.

До того, как я пришла в замок, я пела все, что хотела, сочиняла песни о небе, реке и зимородках.

Когда я впервые спела королю и королеве как Донен Воплощенная, я пела свою песню. Королеву это не впечатлило.

- Кто научил тебя этому?