Дочь Птолемея

- Для тебя все стары, девочка. Зато он забавный шутник и доставит тебе немало веселья своими прибаутками. К тому же с ним тебе можно не опасаться...

Ирада захлопала в ладоши и, напрягши голос, закричала:

- Послушайте меня!

Тара кончила петь, шум, разговоры стали стихать, головы мужчин и женщин, увенчанные венками, повернулись в сторону говорившей, а та продолжала:

- По общему желанию женщин - надеюсь, наши доблестные мужчины не будут возражать - в дальнейшем мы будем продолжать пир по-этрусски.

Раздались одобряющие хлопки и радостный визг женщин. Все они дружно поднялись со своих мест и по двое, по трое, а то и целыми стайками стали покидать пиршественную террасу и скрываться в одном из ближайших залов дворца.

Дидим едва не подавился пирогом. Он удивленно взглянул на Нофри, ничего не понимая:

- Чему они рады? И что, в конце концов, означает: проводить пир по-этрусски?

Нофри улыбнулся.

- Как? Разве ты не знаешь, как этруски в старину справляли свои пиры?

- Я слышал, что на пирах этрусков главенствуют женщины и что они сами себе выбирают напарников. Но этого никогда не видел.

- Сейчас увидишь.

Дидиму немного стало не по себе, он повел плечами, точно от щекотки между лопатками.

- Ты не разыгрываешь меня, надеюсь?

- Какой уж тут розыгрыш!

- И что ж, меня сейчас кто-нибудь скушает? А если я не хочу? А если это не по моим правилам?

- Ах, оставь! Ты, думаю, не посмеешь отказать женщине? Это неучтиво! К тому же все женщины хороши. Что тебя беспокоит?

- Мне как-то непривычно. До сих пор выбирал я.

Нофри рассмеялся и сообщил ещё одну новость:

- Но это ещё не все, что тебя выберут. В своей этруске тебе будет трудно узнать кого-либо из женщин. А это уже по-египетски. Мы же не можем без тайн!

- То есть как? - изумился Дидим.

- Все женщины будут одинаково одеты и у каждой на лице - маска. А светильники и факелы затушат. Как видишь, - указал Нофри на группу рабов, которая появилась во главе с управляющим Селевком и стала гасить огни, сейчас на нас падет египетская тьма.

- Слушай, Нофри, - зашептал Дидим, подвигаясь к нему, - а если меня выберут двое? Я же с ними не справлюсь.

Нофри захохотал, откидываясь на спину.

- Да ты ещё и трус вдобавок! Не скажи ещё кому-нибудь, а то тебя засмеют. Успокою тебя - обычно этого не случается. Женщины между собой договорятся, кого они выбирают. Можешь быть уверен в одном: без внимания не останешься. - Затем он сделал серьезное лицо и проговорил печально: - А если вдруг окажется, что тебя выберут двое или трое... Тогда действительно они обглодают твою сладкую палочку. Берегись!

- Нет, мне надо улепетывать, - проговорил Дидим и собрался слезать с ложа.

Нофри схватил его за полу хитона и потянул на себя.

- Да стой же ты! Я пошутил. Вот, понимаешь, друг, бросает на поле сражения.

А Тара все пела, теперь что-то печальное, нежное, бередившее душу; приятная мелодия всех взволновала. Когда она кончила, мужчины, оставшиеся одни, без женщин, молчали некоторое время с растроганными лицами. Потом раздались крики, более восторженные, чем можно было ожидать.

Тара раскланялась и удалилась.

Нестор тоже захотел петь; он попробовал свой голос, однако его никто не услышал, ибо всякий шум тонул в общем гуле. Тогда он поднялся во весь рост и забасил, воздев руки над головой.

- Замолчи, Нестор. Что ты ревешь, как павиан?

Его усадили, но он освободился, не без борьбы, и, поднявшись снова, на этот раз на стол, возопил:

- Не трогайте меня! Я хочу спеть одну непристойную песенку. Не-при-стой-ную! Ясно? Со всякими сладостями.

- Да перестань!

- Кто тебя будет слушать?

- Шел я раз по улице, - запел все же Нестор, но его дернули за руку, и он со стола перелетел на ложе, - молод ещё был...

Ему стали закрывать рот ладонями, но он вырывался и тянул свое, вращая глазами и улыбаясь мокрым ртом:

- А одна бабенка... тра-та-та-та. Сейчас, сейчас будет такое... Вы только послушайте.

В это время рослый Зет, известный своей отвагой и силой, стукнул себя в грудь кулаком и предложил любому из собравшихся помериться с ним силой.

Ближайшие к нему мужчины переглянулись и засмеялись: никто не решился принять вызов силача. Зет разочарованно махнул рукой.

- Я могу! - воскликнул молодой Деметрий и посмотрел на царицу, в окружении своих дам бесстрастно восседающую на ложе, - на своих гостей она глядела совершенно спокойно, ничему не удивляясь.

Деметрий подошел к Зету, и они тут же сцепились, как настоящие борцы. Они боролись с переменным успехом, катались по полу, сбили столы, приходя в ярость от напрасных усилий.

Клеопатра повелела их развести, сказав, что она довольна обоими. И тут началось: одни кричали, что они дальше или выше всех прыгают; другие бегают, как антилопы; третьи совсем не пьянеют, сколько бы они ни пили.

Двое обжор, долго не рассуждая, принялись за жареные бычьи ляжки, с треском обдирали с костей мясо и пережевывали крепкими зубами.

Кудрявый Атис вызвался переплыть пруд, кишевший крокодилами. Его сдерживали, уговаривали друзья. Он оказался безумно упрям, двоих оттолкнул, с третьим завалился подле стола, порвав на нем хитон.

- Это же верная смерть, - говорили ему.