Дочь реки

— Теперь уж невеста рядом с тобой, — улыбнулся князь примирительно. — И два дня ничего не решат. А можно было и вовсе до Ярилы Сильного остаться. Седмица всего. Праздник большой будет.

Но варяг только головой покачал, усмехаясь: видно, уговоры князя казались ему соблазнительными, и он едва держался, чтобы не согласиться.

— На один день останемся, — отрезал.

А Владивой только сокрушенно руками развел.

— Ох, и стойкий у меня зять. Не забалуешь.

Все загудели согласно. Но тут княжна легонько кашлянула, привлекая к себе внимание.

— А можно, Ратибор, Гроза со мной до Дривны поедет? — она посмотрела на воеводу.

Тот, кажется, не сразу и заметил, что к нему обращаются. И сердце словно сушеным яблоком сжалось от вида его рассеянного: никак снова тоска на него накатывала.

— Грозе лучше здесь остаться, — проговорил неуверенно, будто прислушивался к собственным словам.

— А пусть поедет, — вдруг поддержал желание невесты Уннар. — В дороге-то княжне все веселее будет с подругой. А с наставницей — надежнее.

Драгица улыбнулась довольно на почтительные слова варяга. А после коротко на Грозу посмотрела, словно опасаясь чего-то. Видно, считала, что вдвоем подружки много чего удумать могут — а потому не стала явно поддерживать Беляну. Вдруг все ж запретят отец или князь? Владивой вздохнул — достаточно громко для того, чтобы стало слышно остальным. Пожалуй, отпускать от себя Грозу он не хотел еще больше, чем Ратибор. Но, коли таково пожелание дорогого гостя, то не перечить же. Да и воевода посмотрел на него сурово и вопросительно, ожидая, видно, станет ли князь упорствовать — и тем выдаст себя еще больше, чем это уже случилось.

— Надеюсь, вы не увезете на Стонфанг еще одну невесту? — наконец улыбнулся правитель, явно переступив через себя. — Эта девица другому предназначена.

Гроза задавила в груди вздох и потупилась, как натолкнулась на взгляд князя, который явно говорил о том, кого он имел в виду: уж точно не Домаслава. И ладони вспотели в ожидании решения мужей, ехать ей все ж с княжной или нет. Хорошо бы поехать: там как раз место нужное будет по дороге, где мать можно было бы кликнуть и увидеться с ней наконец. Просто так она не не спешила дочери показываться.

— Ваши невесты хороши, — Уннар, кажется, первый раз за вечер посмотрел на Грозу: так сильно его привлекала Беляна, что до других ему и дела не было. — Да мне одна только нужна. А что до моих хирдманнов, то они на чужое не позарятся, коли приказа такого не будет.

Мужи расхохотались зычно: даже задрожал огонь пламенников и лучин от загулявшего по трапезной воздуха. Да только ответ варяга князю совсем не понравился: на миг сощурились его глаза, бросив в стороны от уголков резкие морщинки. Дернулись желваки на щеках. Но лицо его вмиг расслабилось, как только взор гостя вновь обратился к нему. Отец все это увидел, конечно, и вдруг хлопнул ладонью по столу, чуть приподнимаясь. Тихо стукнулись друг о друга братины, что стояли перед ним.

— Пусть едет, — он наклонился в сторону Уннара. — Что ей тут одной в ожидании жениха киснуть? Пусть проводит подругу. Может, любопытного чего повидает в пути. Да и торг в Веривече хороший.

— Хорошее решение, боярин, — тут же поддержал его варяг. — Значит, через день отправляемся. А там женщин обратно ваши кмети проводят.

Гроза и поверить не могла, что все так обернулось. Все думала-думала, как из острога добраться туда, куда надо. А получалось, что только в стенах ей и сидеть. А тут нежданно помог Уннар, а чему больше дивиться — отец, хоть и казалось, что из-под своего крыла он дочь до самой свадьбы теперь не отпустит.

Скоро принялись за сборы. Гроза почти все вещи свои в Волоцке оставила, а потому управилась быстро. Зато Беляна все возилась и возилась, и должна бы помогать Драгице, да только мешала, кажется. Да как бы то ни было, а все равно собрались с горем пополам. А княжна такая взбудораженная оказалась к ночи, накрутив себя мыслями о скорой дороге и о неизбежности той, что ждала ее впереди, что, кажется, не уснет вовсе.

Гроза волновалась тоже, признаться. Все думала о том, как доберется наконец до старой ивы той, под которой встретит мать — совсем, как во сне своем, которого давно уж не видела. Все думала, что скажет ей, как уговаривать будет отца отпустить, а все равно угадать не могла, что на это вила сможет ей ответить.

Уже засыпая, в тот миг, когда не можешь скинуть липкие оковы сна, но что-то еще видишь и слышишь вокруг, Гроза поняла, что кто-то зашел к ней в горницу. Но пробыл недолго — и ушел, так ничего не сказав и не сделав, кажется. А утром она нашла на столе синюю шелковую ленту, которую оставила в Волоцке, когда сбежала оттуда. Нарочно оставила — чтобы не вспоминать и не думать о том, кто ее подарил. И вот она вернулась, словно обрывок тонкого речного русла. Лежала на потемневших досках, выделялась на них так ясно, что глаза кололо.

Гроза взяла ее, разглядывая, как первый раз увидела.

— Нет уж, Владивой, хватит… — сказала сама себе или тому, кто как будто услышать ее мог.