Дочь Революции (СИ)

«Каэльтина Дунария» отчалила через полчаса после того, как Кемром и Анастази взошли на борт. Помимо них на корабле пребывала группа Чёрных Зорь, возглавленная Хеленой Хольт. Часть служительниц, освящающих слившихся в посмертных объятиях деми с титаном, осталась на тонущем полуострове.

Наконец канал подошёл к концу — Дунари впадала в Понт Аксинский. Море, известное своими трагедиями: множество кораблей целовали его дно, и лишь единицы были возвращены на поверхность. Из-за горизонта выросли прогнившие корабли, от парусных до пароходов.

— Выходим в море, — высунувшись из рубки, предупредил пассажиров Ливерий. — Сохраняйте спокойствие… и тишину.

— Что? — Анастази удивлённо посмотрела на закрывшуюся за капитаном дверь. — Это ещё почему?

— Знаешь же, — вполголоса спросил стоявший у правого борта Кемром, — что мёртвых чтят молчанием?

— Ну разумеется, я же вестница.

— Здешнее дно усеяно останками — столькими, что никакой кадильницы не хватит, чтобы… — поясняя, капитан осёкся и посмотрел вдаль. — И года не хватит, чтобы почтить память всех погибших здесь.

Теплоход обволокла гнетущая тишина. Вместе с дизельными выхлопами в воздух поднималась практически осязаемая тревога. Будь у Анастази хоть немного сил, она бы непременно поделилась своими опасениями да дурным предчувствием. Впрочем, иного местные воды даровать и не могли.

— Антон, — подозвала к себе капитана Хольт, — можно тебя на пару слов?

Переглянувшись с Анастази, он бросил:

— Встретимся позже, — и последовал за ундиной.

Судно не выглядело старым, однако нутро его трещало и скрипело. Казалось, из-под слоёв свежей краски вот-вот проглянет ржавчина, а вздутые ковры выплеснут впитанную ранее воду. Пахло на теплоходе неприятно. Крен — около пяти градусов на правый борт — почувствовался только на нижней палубе. Некоторые стены выглядели вовсе опаленными: Кемром невольно предположил, что Воздействие мощей Раге добиралось и до корабля.

У машинного отделения дежурил перемазанный мазутом роботарий. Пройдя по техническому коридору, ундина затянула капитана в трюм и прикрыла за ними дверь.

— Кошмары вернулись, — так начала разговор Хольт.

— Fon, я заметил. Не лучшая новость, но мы смогли обратить их в свою сторону.

— Это пока, — многозначительно изрекла женщина, и капитан вопросительно вскинул бровь. — Лир вернулся, а вместе с ним и остальная кодла. И теперь они намного опасней, чем прежде. Те же кошмары, они… Я слышала, что они устанавливали связь с людьми посредством электронных устройств, а одно Воздействие Живамиж возвращало к жизни эндоскелеты…

— Тардиградск?

— Он самый… или ты думал, что Воздействие Живамиж ограничится мощами? — снисходительно вопросила ундина и, не позволив собеседнику ответить, продолжила: — Пока о воскресении не прознали остальные сектанты, у нас есть время для манёвра. Недавно со мной связался Аристов: в российском правительстве обсуждают воссоздание Парада, и, думаю, там найдутся заинтересованные в тебе лица.

— Воссоздание, ха-х? Не лучшая идея зваться именем того, кого предпочтительней забыть.

— На то и расчёт. Одна ассоциация вытеснит другую. Но, конечно, это ещё только на уровне разговоров…

— Я в деле, — перебил её мужчина. — Надеюсь, они смогут предложить условия лучше, чем Чёрные Зори.

Хмыкнув, ундина заверила его:

— Можешь в этом не сомневаться, так что завершать карьеру рано, — и заговорщически понизила голос. — Пусть даже смерть не остановит?

— Пусть только попробует, — воодушевлённо подхватил Кемром. Затем зажмурился и коснулся виска. — Ejs, надо найти медпункт.

— Мигрень?

— Укачивает, — пробормотал капитан и со вздохом потянулся к двери. — Я чуть не умер, когда мы плыли на «Аталане», и как-то не рассчитывал, что придётся вновь возвращаться на воду.

***

Когда причал размылся далью, а пейзажи превратились в абстракцию, над городом воспарили «Виверны». Прозвучал ещё один — последний — взрыв. Пламя ядерным грибом поднялось до небес — Староград исчез. То немногое, что уцелело лишь чудом, навеки скрылось в морской пучине, и только врезанный в горные громады дворец остался на поверхности суровым напоминанием об убитой в зародыше революции и крови, пролитой во имя нового миропорядка.

— Вот и всё, — подойдя к борту, резюмировала Анастази. — Градемина больше нет.

Из рубки доносились переговоры с херсонесским портом. Оставшись в одиночестве, Лайне украдкой слушала капитана теплохода и бой успокаивающихся волн.

Хвост главной палубы заняли девеницы и вестницы — там они разбили ритуальный пункт. Стало ясно, что не все доберутся до другого берега: на судне были раненные и стойкая уверенность, что не всем пострадавшим можно помочь.