Дочь седых белогорий

Она уже не противилась ему, как это было впервые. Постоянная мысль – быть рядом – куколкой-древоточицей съедало её мозг. Дни напролёт она старалась ехать рядом с ним, на привалах сидеть около него, вечерами у костра трепетно смотреть на него через пламя. А ночью держать в своей ладошке его крепкую мужскую руку, слышать дыхание, чувствовать ритм бьющегося сердца. Постоянное желание быть ласковой, доброй, отзывчивой, угодить ему сделало девушку покорной рабыней, не отдававшей себе отчёта в настоящем и не желавшей знать, что будет дальше. Может быть, поэтому в редкие случаи единения она безропотно, с ответной лаской отдавала ему своё юное тело и, чувствуя себя половинкой, единым целым, упивалась его любовью.

Любовная связь не прошла даром. Однажды утром, несколько дней назад, Ченка почувствовала, что с ней что-то происходит. Это ощущение, как предупредительный крик желны, заставило насторожиться, раскололо взорвавшееся сознание на мелкие частички радужной пыли, ударило о неприступную стену отвесной вершины, подтолкнуло и остановило на краю бездонной пропасти. Не допуская мысли об этом, девушка старалась успокоить себя, терзалась сомнениями. Однако реальность напоминала о себе всё чаще и чаще, пока наконец-то она не поняла, что в ней зародилась и живёт новая жизнь.

Об этом знала только она. Ченка не решалась сказать о своей беременности Дмитрию, потому что не знала его реакции. Если сказать точнее – боялась его, всё откладывала разговор на будущее. Со страхом ловила себя на мысли, что будет, когда об этом узнает отец? В одиночестве плакала, корила себя и твёрдо решалась открыть тайну любимому человеку завтра. Но наступало утро, проходил день, вечер, и всё повторялось сначала. До тех пор, пока он не уехал.

Его отъезд для Ченки страшнее удара медвежьей лапы. Она осталась одна со своей болью и тоской, стала жить одной мыслью – ожиданием. Теперь она твёрдо решила, что по приезде Дмитрия расскажет ему обо всем, так как больше и дальше скрывать своё состояние нельзя.

Но Дмитрий не сказал, когда вернётся. Он даже не знал, куда едет и как долго продлятся поиски русского поселения. Может быть, неделя, две, месяц или даже год… Год?! От одной этой мысли Ченка холодела: через год уже всё решится! Да какой год? Пройдёт месяц, от силы два – и отец всё поймёт. Что тогда он скажет? Нет, Дмитрий не может так поступить. Он тоже любит Ченку и вернётся скоро, очень скоро! Может быть, завтра. Или через три дня. В крайнем случае через десять ночей. Тогда она расскажет ему всё. Дмитрий выслушает её, поцелует, улыбнётся и попросит у Загбоя разрешения взять её в жёны.

Представив счастливый конец, Ченка улыбалась и тихо напевала добрую песню. Стараясь как можно быстрее провести время, она загружала себя работой: с утра до позднего вечера скоблила, кроила, резала, сшивала шкуры для будущего чума. Представляла, как им будет хорошо жить в новом тёплом жилище втроём: ей, Дмитрию и отцу.

Она тщательно, прочно стягивала крепкой ниткой швы, чтобы холодный ветер и мороз не пробрались внутрь нового жилища. Ченка будет поддерживать костёр, вкусно готовить и наводить порядок, чтобы в чуме всегда было тепло и уютно. А потом, когда у неё родится ребенок, они сделают еще один, новый чум, и тогда уже будут жить отдельно от отца – спокойно и счастливо.

Окрылённая заоблачными представлениями, девушка наконец-то дошила шов, накинула клинообразный покров на шесты, закрепила их сухожилиями сохатого и залюбовалась новым строением. Чум получился большой, высокий, просторный. В нём с запасом хватит места не только им, но и гостям, кто попросится переночевать в лютую стужу предстоящей зимы.

Большая, основная, часть работы на сегодняшний день была завершена. Теперь Ченке оставалось только посмотреть оленей, подогнать их на ночь поближе к стойбищу и приготовить ужин.

Первую часть своих обязанностей она выполнила быстро. Сытые животные паслись неподалёку от озера в заболоченной низменности. Девушка перегнала верховиков, самым ретивым быкам привязала чанхай и отпустила их на волю. Теперь до самого утра олени будут находиться под её присмотром.

Ченка тайно улыбнулась себе: в её голове уже давно зрела головокружительная мысль. Она хотела встретить Дмитрия в красочном наряде, с красивыми украшениями. Для этого у неё уже было готово новое, в оборках горностаевых шкурок платье, мягкие, заячьи лекомеи[27] и шикарное, расшитое чектылем хольмэ. Дело оставалось за малым. У неё не было серёжек.

Когда-то давно, в далёком детстве Ченка видела, как девушки её племени цепляют в уши белоснежные пушистые шарики, вырезанные из надхвостной железы лебедя. Украшение, заменявшее серёжки, у эвенков считалось вершиной красоты и совершенства. Девушка, носившая их, считалась самой красивой, очаровательной и привлекательной среди своих подруг. На неё всегда обращали своё внимание юноши и мужчины. К ней относились с должным уважением парни и с некоторой завистью подруги. Тех, кто носил такую красоту, сватали в первую очередь.