Дочь шторма, невеста огня

Киаре пришлось окликнуть еще три раза, прежде чем он смог заставить себя пошевелиться. Приблизившись к ней на негнущихся ногах, Марк медленно, так до конца и не веря своим глазам, оглядел руку Сартиса. А потом задрал собственный рукав и тихо, с трудом шевеля языком, проговорил:

– Мы вместе учились. На курсе Эдмонда Кресселя.

⁂

– Я еще вчера понял, что дело дрянь, – медленно проговорил Лайам, – но не настолько же.

Скрестив руки, он стоял возле окна в своем полутемном, по-фейски изысканно обставленном кабинете. Сообщение Киары застало Лайама дома, и, едва дождавшись ответа, она волоком потащила в его городской особняк Эйнтхартена. Тот явно был не слишком доволен ролью собачонки на поводке, но возражений не последовало: ошметки одногруппника благотворно повлияли на его ушибленную вампирами башку. Славься, расчлененка.

– Ты видел проекцию. – Киара сердито дернула плечом и присела на подлокотник кресла, куда минутой раньше упихала Марка. – Все плохо именно «настолько».

– Да ну не могло этого случиться! Само по себе – вообще никак!

– Значит, возникла каталитическая реакция.

– Понял уж, не дурак, – буркнул Эрдланг. Повернувшись к ним, он вымученно улыбнулся и потер переносье двумя пальцами, прежде чем водрузить на нос очки. – Отличное начало дня, твою ж Элриссу м-мать… Раздевайся, охранничек, чинить тебя буду. Хотел бы я знать, что послужило катализатором?..

– А какая разница? – резонно ответила Киара. – Даже мне понятно, что реакция завязана на ограничитель, а ограничитель – неотъемлемая часть всей этой пакости. Надо избавляться. Нет, свести-то я эти художества могла и в морге, но не разгуливать же боевику-природнику без защитных рун?

– Тебе спать сейчас надо, а не сводить художества, – мрачно сообщил Марк и обратился к Лайаму: – Зачем бы Кресселю вообще ставить ограничения на своих студентов? Если допустить, что он впрямь проникся идеями гренвудцев и решил с помощью этой хрени извести пару-тройку имперских магов, кое-что все равно не сходится: я и Сартис – светлые. Гренвудцы имперцев ненавидят, не поспоришь. Но светлых магов они не трогали никогда.

– Оливия Фалько – светлая, – напомнила Киара, решив, что за первую фразу проклянет Эйнтхартена как-нибудь потом. – Правда, дочь леди Рангрид, но и ты у нас на сынка имперской моли Гленны не тянешь. Расскажешь, кто в родне потоптался?

Марк помрачнел еще больше и потянулся к пуговицам на кителе.

– Как-нибудь расскажу.

– Да она и так знает, – наябедничал Лайам самым скучным тоном, роясь в одном из многочисленных шкафов – видимо, в поисках необходимых для нанесения защиты инструментов. – Ну, или догадывается. Иначе устроила бы допрос с пристрастием… Киа, радость моя, давай художества зельями сведем? Выглядишь ты, мм-м, не очень хорошо.

– Выгляжу я отвратительно, – в тон ему возразила Киара, стягивая с рук перчатки. – Бессонная ночь, незабываемая групповуха в спальне у Артмаэля. Тот, видать, решил срубить деньжат за мое убийство… теперь вот лежит в морге дурак дураком. Жаль. Полезен он был, ну, и приятен глазу.

«Братец» немедля отвлекся от копания в шкафчике, чтобы одарить ее гневным взглядом.

– Я же тебе сказал: не смей якшаться с этим проходимцем! Впрочем, когда это ты слушала?.. И не думай, что я удовольствуюсь таким никчемным объяснением; как миленькая выложишь все подробности!

Справедливое любопытство. Артмаэль мог быть проходимцем, но никак не идиотом. Киара и сама дорого бы отдала, чтобы понять мотивы этого самоубийственного покушения.

– Так точно, коммандер Эрдланг, – помедлив, съязвила она. – Зелья убери. С ними возни на полдня; сама сведу.

Лайам тяжко вздохнул, всем видом источая недовольство, но зелья послушно убрал. Ему и самому не улыбалось ждать два-три часа вместо десяти-пятнадцати минут.

Удивительно, но, слушая их перебранку, Марк не задал вполне резонный вопрос: «Какой Бездны вообще происходит?» То ли и впрямь проникся, то ли вопросов было слишком много, а задавать их в присутствии архимага Эрдланга он не торопился. Умный мальчик. Правда, чтобы поумнел, понадобился очередной труп.

Татуировки наносились специальной краской, но, понятное дело, на одной краске не шибко поколдуешь. Чтобы удержать в рисунках магию, вместе с краской под кожу обычно вводили ювелирную пыль. В идеале – алмазную и амберлитовую; на практике – ту, которая по карману заказчикам. Собственно, прежде всего следовало уничтожить пыль, а затем и краска сходила – легко, практически сама по себе.

Сейчас, впрочем, Киаре это дело не казалось таким уж легким. Каждый выцветший знак отдавался в грудине тупой ноющей болью, но она продолжала сводить всю сомнительную мазню и убеждала себя потерпеть еще немного.

Может, и правда следовало оставить сведение рун Лайаму и зельям?.. Нет. Это означало доверить Марка кому-то чужому, пусть речь идет о ее брате по жиле. Куда надежнее сделать все быстро, практически безболезненно, своими руками. Мысль носила до странного собственнический оттенок, что вызывало жуткое раздражение на себя саму и весь мир в придачу.