Дочь того самого Джойса

– Подруга моей матери. Она хочет научиться танцевать. Что ж, она обратилась в самое подходящее место! Система Джойс – Нил готова штурмом взять Париж!

Смех Киттен пронесся по телефонным проводам, и я тоже захохотала, словно она заразила меня весельем. Потом я сказала, что мне пора идти, и повесила трубку. Мне не терпелось сделать маму и баббо первыми официальными получателями наших чудесных визитных карточек.

Не успела я положить трубку на рычаг, как баббо позвал меня в столовую. Я мгновенно поняла: что-то произошло. Мама сидела за столом с вытянувшимся лицом и плотно сжатыми, как завязанный кошелек, губами. Ее руки были сложены на коленях, и она шумно сопела носом.

Баббо жестом велел мне сесть и прочистил горло. Мой взгляд перелетел от мамы к нему. Я опустила руку в карман и осторожно сжала тоненькую пачку карточек. Наступала новая глава моей жизни, и, что бы ни сказали родители, они не смогут ничего изменить.

– Лючия, я написал домовладельцу, что оставляю квартиру на Робьяк-сквер, – очень медленно и четко произнес баббо.

– Но ты не можешь этого сделать, – еле слышно выдавила я. – Наши визитные карточки уже напечатаны, и на них указан телефон этой квартиры. Ты должен сказать об этом домовладельцу – немедленно. Смотри! – Я вытащила из кармана карточки и дала одну маме и одну баббо.

Он посмотрел на нее и нахмурился.

– Что ж… ну… они тебе не понадобятся, – сухо заметила мама и вернула мне карточку. Она с особенным значением посмотрела на баббо, и я увидела, как движутся его губы и дрожат темные мешочки под глазами.

– Что т-ты… имеешь в виду? – заикаясь, выговорила я и обвела родителей диким взглядом.

– Нам нужно на некоторое время уехать. Всем троим. Мы проведем лето в Лондоне. – Баббо замолчал и беспомощно посмотрел на маму, но она упорно уставилась в стол, отказываясь встречаться с ним глазами.

– Но я не хочу ехать в Лондон. Я хочу остаться здесь, на Робьяк-сквер! – По мере того как слова баббо доходили до моего сознания, я говорила все громче и громче. – Мои ученики будут звонить сюда! Это единственное место, где мы прожили дольше, чем несколько месяцев! Я никуда не еду!

– Боюсь, ты вынуждена поехать. Я и твоя мать едем в Лондон, потому что это необходимо, и ты едешь тоже. – Баббо тяжело вздохнул и закрыл глаза.

– А я вам говорю, что никуда к черту не поеду! – Я грохнула кулаком по столу. – Я останусь с Киттен, или миссис Флейшман, или с любыми из твоих подобострастных рабов – с кем угодно, кто согласится меня приютить.

– Лючия! Не смей говорить так с отцом! – Глаза мамы напоминали гранит. Но потом она повернулась к баббо и сказала: – Это все твоя вина, Джим. Таскать нас по всей Европе, так и не завести своего угла. Чего теперь еще ожидать?

– А что Джорджо? Он тоже едет?

– Он будет жить с миссис Флейшман, ведь они все равно что уже женаты. Нужны только мы, так ведь, Джим?

Я в изумлении посмотрела на баббо. Его глаза были закрыты, но адамово яблоко дергалось, а руки, унизанные перстнями, постоянно двигались, словно не могли успокоиться.

– Вы чего-то недоговариваете, – с подозрением протянула я. – Зачем мы должны ехать в Лондон? Это как-то связано с твоей новой книгой? – Я вспомнила слова Сэнди об отце и его «грязных» книгах и взглянула на него с нескрываемым отвращением.

– Нет-нет. Дело совершенно не в этом. – Он открыл свои молочного оттенка, налитые кровью глаза и бросил на маму умоляющий взгляд.

Мама прищелкнула языком и потерла ладонью лоб.

– Мы должны поехать в Лондон, чтобы пожениться. Вот. Я это сказала. Это связано с законом, и только.

Я застыла на месте, не в силах пошевелиться, пока мой мозг медленно впитывал ее слова. Что за бессмыслицу они оба несут? Может, они разом сошли с ума?

– Вы, кажется, не понимаете. – Я решила сделать еще одну попытку. – Мои ученики будут звонить сюда. Сюда! Я открываю школу танцев. Киттен и я разработали целую программу. Мы занимались этим весь последний месяц и потратили на визитные карточки все наши сбережения. Я не могу никуда ехать. И в любом случае вы уже женаты, так что не говорите глупостей.

– Мы женаты… не как следует, – резко возразила мама. – Я не знаю, почему ты молчишь, Джим, а все разговоры и объяснения достаются мне. – Она оглядела белое лицо баббо и покачала головой, с негодованием приподняв брови.

– Твоя мать и я должны пожениться. В Лондоне. – Баббо вынул из кармана сигарету, сжал ее губами, прикурил и глубоко затянулся.

Ничего не понимая, я посмотрела на левую руку мамы. На четвертом пальце тускло поблескивало золотое обручальное кольцо. Перед моим внутренним взором пронеслись все годовщины их свадьбы, которые мы праздновали. Каждое восьмое октября. Особенно ярко мне припомнился их двадцатипятилетний юбилей и роскошная вечеринка, которую устроила мисс Бич по этому поводу. Мама тогда купила мне платье горохово-зеленого оттенка, и я надела к нему довольно смелый фиолетовый тюрбан и накидку, одолженную у Киттен.