Дочь того самого Джойса

Я открыла рот, да так и замерла. Все упреки в отсутствии милосердия застряли у меня в горле. Из него не вылетело ни звука. Я слышала, как друзья баббо смеялись и отпускали шутки насчет Беккета. Сильвия Бич уверяла отца, как ему повезло заполучить такую супругу, как мама. «Льстецы» делали ставки – как скоро Беккет доберется до Парижа. Водитель автобуса что-то насвистывал. Но все это не имело значения. Слова мамы стояли у меня в ушах. Что-то в них заставляло меня чувствовать себя грязной и убогой. Внутри у меня все переворачивалось, в животе было горячо, и его будто кололи ножами. Неужели я сделала что-то не так?

– Не беспокойся ты о нем. – Теперь голос мамы был ласковым и успокаивающим. – Он будет на месте завтра, вот увидишь. Но тебе стоит перестать по нему вздыхать, вот что я хотела до тебя донести. – Она сжала мою руку.

Я взглянула на нее, пораженная этим незнакомым мне проявлением нежности. А потом она сказала нечто, чего мне никогда не доводилось слышать от нее раньше. Даже сейчас, много лет спустя, я иногда думаю, что тогда мне все почудилось.

– Ты сейчас выросла и стала такой красавицей, Лючия.

И это меня тревожит – ты так похожа на своего отца. – Она несколько раз сокрушенно прищелкнула языком и продолжала: – Никогда не беспокойся о мистере Беккете. Он взрослый мужчина и сам может о себе позаботиться.

И она, конечно, оказалась права. На следующий день, ровно в пять, Беккет прибыл к нам, чтобы читать баббо. Я ждала его у парадной двери – мне не терпелось узнать, все ли с ним в порядке. Он немедленно принес свои извинения и робко спросил, рады ли ему еще на Робьяк-сквер. Я заметила, что он держится по-другому. Его плечи ссутулились, голова поникла, словно он не в силах был вынести свое бесчестье.

Я улыбнулась:

– Я рада, что вы вернулись и у вас все хорошо, мистер Беккет… Сэм.

– О, это заняло совсем немного времени. Я протрезвел и пошел обратно пешком. В Ирландии я не пил так много. – Он посмотрел на свои туфли и пожевал нижнюю губу. – Находясь в компании людей, я нервничаю. В толпе я вообще сам не свой. Я лишь хотел немного выпить, чтобы успокоиться. И непременно должен извиниться перед вашей матерью. – На его скулах расцвели два красных пятнышка, и я осознала, что, признавшись мне в том, что его тревожит, он немного приоткрыл мне душу. Никогда еще он не говорил так откровенно о своих чувствах и ощущениях.

– Мама думает, что все ирландцы – пьяницы. Вы сами видели, каким ястребиным взглядом она следит за баббо. – Я показала на кухню и старательно-небрежно произнесла: – Она там.

Беккет отправился искать маму, а я вспомнила, как вчера он просил меня поцеловать его. Выпитое развязало ему язык, и он умолял меня о поцелуе, умолял потанцевать с ним. А сейчас, наконец, он рассказал мне о своих самых глубоко скрытых страхах. И в тот момент я не просто слышала Беккета – я его чувствовала. Я поднялась на мысочки и сделала фуэте. Моя шелковая юбка закрутилась вокруг моих ног, руки едва виднелись в полутемном коридоре. Он любит меня, прошептала я «счастливому» греческому флагу. Он любит меня!

Несколько дней спустя я выходила из студии мадам Егоровой и наткнулась прямо на миссис Фицджеральд. Она вспыхнула и распахнула глаза.

– Дочь того самого Джойса? – протянула она и окинула меня взглядом с головы до ног. – Вы дочь Джеймса Джойса? Я Зельда Фицджеральд. Я слышала, что вы тоже здесь занимаетесь.

– Только что начала. – Я глубоко вздохнула. Воздух одуряюще пах цветущими липами. Липкие желтые соцветия усеяли весь Париж. И в студии мадам Егоровой было очень душно.

– Ваши родители ужинали с нами в прошлом году. – Миссис Фицджеральд изогнула шею и заглянула мне через плечо. На секунду мне показалось, что она разговаривает не со мной, а с кем-то еще. – Они вам рассказывали?

Я кивнула.

– Скотт – мой муж – предложил выпрыгнуть из окна в честь вашего отца. Он его боготворит, можете мне поверить. Великий Джеймс Джойс! – Миссис Фицджеральд принялась рыться в сумке. – Каково это – быть дочерью гения?

– Неплохо – большей частью… – Я замолчала. Беспокойная возня миссис Фицджеральд действовала мне на нервы.

– Ну да, но вы всего лишь его дочь, верно? Лично я ненавижу быть женой гения, хотя Скотт пока еще только восходящая звезда. И разумеется, я сама собираюсь стать гениальной балериной.

Из ее сумочки посыпались вещи. Серебряный патрон с губной помадой покатился к сливной решетке; я бросилась к нему, чтобы поднять, но миссис Фицджеральд остановила меня, сказав, что этот цвет ей все равно никогда не нравился.

– Вы обязательно должны зайти к нам когда-нибудь. Возможно, мы даже позанимаемся вместе? Мы уезжаем в Канн в следующем месяце, но скоро вернемся. Мадам Егорова, разумеется, вне себя! – Миссис Фицджеральд пронзительно и чуть визгливо расхохоталась. – Приходите! Договорились?

Она стремительно развернулась и умчалась прочь. Ее шарф из золотистого шифона развевался позади нее, как серпантин.