Дочь того самого Джойса

На прощание Беккет, как деревянный, поцеловал меня в щеку – он привык к этому парижскому обычаю и теперь делал так всегда. Мистер Макгриви уже вышагивал по коридору, так что я улучила возможность быстро повернуться и подставить Беккету губы. Он снова покраснел и извинился, и вернулся к моей щеке – как будто это он совершил ошибку, а не я! О, как же я мечтала, чтобы он снова обнял меня и поцеловал!

– Думаю, я найду время для нашего с вами урока танцев до того, как мы отбудем в Англию, – шепнула я.

Мистер Макгриви позвал меня из коридора.

Беккет посмотрел на письма, что держал в руке.

– Когда примерно вы это планируете?

– На следующей неделе. Во вторник днем. – Я знала, что мама и баббо отправятся на утреннее представление в театр, а у Джорджо будет урок пения, так что в доме никого не останется. – Вы сможете прийти?

Я должна была увидеться с ним еще раз. Обнять, перед тем как мы уедем. Если у меня ничего не получится, я не оставлю Париж и откажусь ехать в Англию с мамой и баббо. Я проживу лето здесь, с Беккетом и мадам Егоровой. По крайней мере, до тех пор, пока Беккет не отправится в Германию.

– Вас зовет мистер Макгриви. – Беккет кивнул в сторону коридора. – Увидимся в следующий вторник.

Когда мы возвращались домой, я полностью отключилась, чтобы не слушать болтовни мистера Макгриви, и думала только о Сэме. Моя неуклюжесть все испортила – опять! Я должна найти способ показать ему, что я чувствую на самом деле. Необходимо побороть свою нервозность, а заодно и его застенчивость. Мы вместе отбросим все издержки нашего ирландского воспитания. Я выдвинула в сторону ногу, повернулась и сделала джазовый пируэт. Мистер Макгриви изумленно взглянул на меня, но я не обратила внимания. Как приятно, как прекрасно двигаться, потягиваться, вертеться, просидев, согнувшись, несколько часов на провисшем диване Беккета. И тут меня поразила – нет, ослепила мысль, так что несколько секунд я чувствовала себя ночным мотыльком, попавшим в свет ночной лампы. Наш урок танцев! Когда мы будем танцевать, то превратимся совсем в других существ – свободных, непосредственных, забывших правила и стыдливость.

Я вспомнила свой сон. Его позолоченную солнцем белую кожу, тело, приникающее к моему, его жар, руки, ласкающие мою грудь и бедра, свет, заливающий наши сплетенные обнаженные тела. Да, я сделаю так, что он станет реальностью. Чего бы мне это ни стоило, я сделаю его реальностью.

Глава 11

Июль 1929 года

Париж

Беккет и я стояли в гостиной, оглядывая комнату. В квартире больше никого не было. Дом, освободившийся от тяжелых движений мамы и печальных вздохов баббо, казалось, стал светлее, здесь легче дышалось, и в данный момент идеально подходил для урока танцев.

– Так мне больше нравится. – Беккет кивнул на результаты моих утренних трудов.

Я придвинула слишком пухлую мебель ближе к стенам, скатала режущий глаза своей яркостью китайский коврик и засунула его под диван, спрятала за дверью папоротники в горшках, откатила фортепиано и настежь распахнула занавески. Еще я до упора раскрыла ставни, и хрупко-голубое, нежное небо вошло в гостиную. На полу распластался светлый квадрат неяркого утреннего солнца.

– Вам не по вкусу гостиная моей матери? – с шутливым негодованием спросила я, думая, приходилось ли ему видеть куда более модные и роскошные парижские квартиры. У Стеллы был ковер из шкуры зебры, и причудливые абажуры украшали лампы во всех ее комнатах, а миссис Флейшман как раз заново отделывала апартаменты в самом модном теперь стиле ар-деко, с черными стенами и зеркалами где только можно.

– Я люблю свет. – Беккет посмотрел в окно и добавил: – И простор. Пустоту.

Я представила себе его неуютные комнаты с простыми полками, на которых книги стояли в алфавитном порядке.

– Значит, вы предпочитаете пустые помещения? – Я взглянула ему прямо в глаза, дерзко, вызывающе, и увидела, как от его шеи вверх стал подниматься пунцовый румянец.

– Я люблю, когда все опрятно и в полном порядке. – Он уперся взглядом в пол и переступил с ноги на ногу. Затем снова посмотрел на меня. – В этом вы занимаетесь на уроках?

Я кивнула и подумала, не стоит ли мне пошутить на тему тех огромных трусов для занятий, в которых он мельком видел меня тогда, в студии месье Борлина. Но вместо этого просто приподняла край своей короткой прозрачной юбки, чтобы показать, насколько она не сковывает движения ног.