Дочь того самого Джойса

– Продолжайте, мисс Джойс. – Доктор тоже подходит к окну, становится рядом и следит за моим взглядом. Мы смотрим на холмы за озером.

– Я стала понемногу понимать, что все мы – спицы в колесе баббо. Что мы – часть его истории. И что, если ничего не произойдет, я застряну там навеки. Застряну в его выдуманном мире.

– И это вас напугало?

– Да. Мама была счастлива тем, что покупала новую одежду и каждый вечер ужинала в ресторане. У Джорджо были деньги миссис Флейшман, и это его вполне удовлетворяло. Но я… я хотела большего.

– Сделаем круг по комнате, мисс Джойс? – Доктор Юнг предлагает мне руку, я подхватываю его под локоть. Какая огромная рука. Словно ствол дерева.

– Я чувствовала, что из меня уходит жизненная сила. Я очень устала, но продолжала тянуться, продолжала напрягать все мышцы. И у меня было ощущение, что балет совсем не интересен баббо, он не вдохновляет его, и он постепенно отдаляется, отбрасывает меня, как прохудившийся, ненужный костюм.

Я иду в ногу с доктором; мои обкусанные ногти цепляются за его рукав. И на несколько секунд мой разум уплывает в совершенно другое место. Какой бесформенной, бессмысленной становится жизнь, когда достигаешь ее середины. Как она темна, какой хаос воцаряется в ней. Лишь теперь, с помощью мемуаров и вопросов доктора, я могу понять, сформулировать все, что со мной произошло. И эта мысль возвращает меня к Беккету.

– Меня поддерживала любовь к Беккету. Она заставила меня заметить то, что ускользало от моего взора раньше. То, как баббо втянул всех нас в свой мир, как мы все вертелись вокруг него. И глаза на это мне открыл Беккет.

– Каким образом? – Доктор медленно проходит мимо картины, изображающей мандалу, я следую на полшага за ним. Подол моего атласного платья струится по полу.

– Я видела, как это происходит с ним. Влюбленность словно раскрыла мой разум. Мне трудно это объяснить. – Я замолкаю и вспоминаю слова баббо, сказанные им накануне вечером. За ужином я рассказала ему о своем сне. Беккет и я были вместе, в Лондоне. Мы гуляли по Гайд-парку, а вокруг нас летали сороки. Я не очень хорошо запомнила этот сон – лишь сильный запах молодой зелени, кружение птиц. И синие глаза Беккета. Но что-то тяжелое застыло в их глубине… как будто я перешла глубокое, невыносимо-голубое море и вдруг выбралась на грязноватую полосу отлива. Закончив пересказывать, я вдруг увидела, что на ресницах баббо повисли слезы, и он пытается их сморгнуть. Он сказал, что Беккет покинул Ирландию и отправился в Лондон, чтобы пройти курс лечения «говорением». Сейчас. Беккет делал то же, что и я. В это же самое время. На минуту мне опять подумалось, что наши судьбы все же связаны, переплетены. Но баббо сказал – нет. И добавил, что я должна отпустить Беккета.

– Что же происходило с мистером Беккетом? – Доктор Юнг показывает на нарисованную мандалу в рамочке. – Посмотрите сюда. Это может помочь.

Я вглядываюсь в яркий рисунок – цвета напоминают драгоценные камни, – но вижу лишь повторяющиеся завитки, похожие на переплетенных змей. Где же Беккет? Где моя память? Темнота наступает на меня, окутывает, засасывает. Я в панике сжимаю руку доктора.

Он осторожно опускает меня в кресло.

– Дышите глубже, мисс Джойс. Приходите в себя. Я подожду.

Я сижу, сжимая голову, и дышу глубоко и медленно, ощущая, как кислород неохотно снова наполняет мои легкие.

– Что же происходило с мистером Беккетом? – намеренно громко повторяет доктор и опять показывает на мандалу.

– Он становился одержим баббо. – Я хмурюсь, стараясь разобраться в вертящихся, ускользающих мыслях, разорванных воспоминаниях. – Джорджо сбежал к миссис Флейшман, то есть, можно сказать, спасся. И Беккет постепенно начал занимать его место. Баббо был о нем очень высокого мнения. Он все больше и больше видел в нем… видел сына.

– И это делало мистера Беккета как бы вашим братом? – говорит доктор так тихо, что я напрягаю слух, чтобы разобрать его слова.

Я игнорирую этот вопрос. По спине у меня ползет холодная дрожь, и я жалею, что на мне сейчас нет пальто.

– Где мое меховое пальто, доктор?

– Сегодня вы пришли без него, мисс Джойс. Вы снова его потеряли?

– Нет! – возмущаюсь я.

– Итак. Вы пытались донести до отца, что не хотите и не можете ехать в Англию. Но тем не менее поехали?

– Я знаю, о чем вы думаете. – Мне ясно вспоминается то слово в его тетради. – Вы считаете, что я бесхребетная, что у меня напрочь отсутствует сила воли. Что я просто подчинилась, не сопротивляясь, и сделала так, как они хотели. Вы считаете, что я не более чем… чем… насекомое!

– Ну что вы, мисс Джойс. Я отнюдь так не считаю. Я лишь стараюсь понять мотивы вашего поведения. Вы попрощались с мистером Беккетом?