Дочь того самого Джойса

Когда я всматривалась в зеркало, пытаясь измерить расстояние между зрачком и внутренним уголком глаза, я увидела, что что-то не в порядке. Время от времени зрачок и радужка очень медленно начинали двигаться по направлению к носу. Я вспомнила слова доктора Коллинсона, сказанные им на первой консультации, что подобные операции не всегда бывают удачными, а потом подумала о многочисленных операциях на глазах, что перенес баббо, и о том, что большинство из них оказались бесполезными. И наконец, я подумала о миссис Сэмюэль Беккет, в свадебном платье, с косыми прищуренными глазами, мрачной и уродливой.

Когда Сэнди прибыл в наш дом, чтобы дать мне первый урок рисования, мама прогнала его, думая, что он коммивояжер. Сэнди приехал на оранжевом велосипеде, на нем был шерстяной костюм в широкую коричнево-оранжевую полоску и соломенная шляпа-канотье. На одной из ручек велосипеда он ухитрялся удерживать потрепанный кожаный чемодан. Мама открыла дверь и тут же захлопнула ее, прямо перед лицом Сэнди. Ничуть не смутившись, он позвонил опять и расхохотался, когда мама из-за запертой двери крикнула, что не собирается ничего покупать. Из кабинета вызвали баббо, чтобы он подтвердил личность Сэнди. И только после этого его пустили в дом. Когда он стал настаивать, чтобы уроки проводились на кухонном столе, мама от злости вскинула к небу кулаки. Сэнди же лишь улыбнулся и опробовал на ней все приемы своего американского очарования, а после открыл чемодан и достал кое-что из своего миниатюрного цирка, который он повсюду носил с собой.

Мне нравились его маленькие скульптурки. Одну за другой я клала их на ладонь, поворачивала, наслаждаясь тем, что они такие разные на ощупь – металлические, холодные и острые или, наоборот, чем-то набитые, мягкие и пухлые. Мне нравилось, как они двигались и вертелись, эти крохотные танцоры, акробаты и животные, – каждый по-своему, некоторые странно и дергано, другие – плавно, как ленты, колеблемые ветром. Мне нравилось, с каким воодушевлением и подъемом Сэнди говорил о «механическом движении» и «создании жестов». И я просто обожала его рассказы о «пьяных вечеринках». Показывая мне, как рисовать акробата, висящего на трапеции, Сэнди тем временем перечислял все вечеринки, на которых побывал на этой неделе, и выходки его безумных, бесшабашных друзей. Если вечеринки выдавались скучными и рассказывать было особенно не о чем, у Сэнди всегда был наготове анекдот из жизни механического цирка – как в Берлине у него не сработал граммофон, как в Нью-Йорке у льва отвалилась голова и как он совершенно забыл о представлении в театре на левом берегу и не явился туда. Каждая история сопровождалась взрывами густого смеха. Сэнди был совершенно невосприимчив к таким чувствам, как стыд, смущение или сожаление.

Случилось так, что именно от Сэнди я и узнала о слухах. Мы сидели рядом за кухонным столом на Робьяк-сквер. Напротив нас стояла маленькая металлическая фигурка акробатки, чьи руки и ноги раскачивались при малейшем дуновении ветра. Сэнди хотел, чтобы я нарисовала ее в движении.

– Просто подуйте на нее и смотрите, как болтаются ее руки. – Сэнди широко улыбнулся и звякнул фигуркой.

Я набрала полные легкие воздуха и дунула. Секунду руки и ноги акробатки бешено вертелись, а потом у нее отлетела голова, с тоненьким клацающим звуком упала на стол и укатилась. Сэнди откинулся на спинку стула и захохотал как сумасшедший. Он долго не мог остановиться. Его массивная фигура сотрясалась, кончики длинных усов подрагивали.

– Вы сделали это нарочно? – с негодованием спросила я.

– Нет, клянусь Богом, ничего подобного. – Сэнди все еще дрожал от приступа неконтролируемого смеха; его глаза блестели. – Но я более чем рад, что она была обезглавлена здесь и сейчас, а не во время представления. – Он подобрал крошечную головку и попытался приделать ее обратно к металлическому туловищу, но у него были такие большие пальцы, что скрутить две проволочки, соединявшие обе части вместе, никак не получалось.

– Давайте я это сделаю. Мои пальцы меньше.

Когда я забирала у него фигурку, кончики наших пальцев соприкоснулись, и меня вдруг пронзило неожиданное волнение. Я отдернула руку и сосредоточилась на металлической акробатке. Сэнди все еще время от времени похохатывал и смотрел на меня. Тогда он и произнес эти странные слова, изумившие меня до глубины души.

– Так как долго вы уже помолвлены с Сэмом Беккетом?