Дочь того самого Джойса

– Помолвлены? – переспросила я, не отрывая глаз от работы. Я была смущена и в то же время пьяна от радости. Почему он решил, что мы с Беккетом помолвлены? Возможно, Беккет сообщил о своих намерениях другим, прежде чем сказать о них мне? Он готов предложить мне руку и сердце? А потом мне пришло в голову, что темным и мистическим образом мы действительно уже помолвлены и об этом знают все, кроме меня. Наше молчаливое взаимопонимание, его уже практически родственные отношения с моей семьей, наши почти ежедневные обмены маленькими нежностями у дверей, летучие соприкосновения рук, наши льнущие друг к другу бедра на соседних местах в ресторанах, театрах и кинематографах… его руки на моей груди и бедрах, мои руки у него между ног и на ягодицах… то, что мы были на миллиметр от того, чтобы заняться любовью в гостиной на полу… могло ли это стать негласной помолвкой? Может, в Ирландии есть такой обычай?

– Вчера вечером об этом говорили в «Куполь». На самом деле это обсуждает весь Париж. Я был удивлен, что вы мне не сказали. – Сэнди вопросительно взглянул на меня. – Все видели его в обществе с вами и вашими родителями. И говорят, он всегда у вас дома.

Пока я прикручивала головку акробатки к ее тельцу, мои пальцы задрожали, а дыхание участилось. Все, что сказал Сэнди, было правдой. Беккет в самом деле приходил к нам каждый день. И мы вчетвером очень часто выходили в свет. И я видела огонь в глазах Беккета, когда он смотрел на меня, когда мы случайно касались друг друга. Я помнила его пальцы на своем лице, руку на моем колене, то, как мы упали на выложенный солнцем золотой квадрат на полу. Сэнди внимательно наблюдал за моим вдруг покрасневшим лицом, ожидая ответа.

– Да, все это правда… может ли быть… может ли быть… – Я заколебалась. Мой голос неуверенно дрожал, но я все же выпалила свой вопрос, как бы дико и безумно он ни звучал: – Может ли быть так, что мы помолвлены, но я… я ничего об этом не знаю?

Я думала, что Сэнди рассмеется в ответ, но нет, этого не случилось.

– Да, думаю, это возможно, – ответил он. – Только не там, конечно, откуда я родом. У нас все делается по старинке – предложение, кольцо, выбор даты свадьбы. Но в Париже все по-другому. Здесь может произойти все, что угодно. Наверное, был какой-то разговор насчет свадьбы между вами двумя или между Беккетом и вашим отцом.

Стал бы Беккет обсуждать это с баббо, не поговорив сначала со мной? И конечно, баббо сообщил бы мне? Я ощутила прилив надежды. Наша помолвка все больше и больше напоминала реальность. Семнадцать месяцев Беккет приходил в наш дом, сопровождал меня в рестораны и театры, мы обменивались взглядами, разговаривали. Как легко и естественно от этого перейти к помолвке – так же легко и естественно, как люди залезают под знакомое одеяло ночью. На минуту я вообразила себе помолвку без слов, но тем не менее подтвержденную, которая не требовала бы ни преклоненного колена, ни натянутого, неловкого предложения руки и сердца, ни обсуждения приданого, ни «родительского благословения». Я представила, как Беккет говорит своим друзьям: «Конечно, мы помолвлены – разве это не очевидно?»

Сэнди ухмыльнулся.

– Я не очень-то знаком с Сэмом Беккетом, но он кажется очень сдержанным парнем. У меня такое ощущение, что он будто работает над предложением. Если он на вас женится… ну, что тут можно сказать. Удачливый парень. – Его взгляд задержался на мне дольше, чем это обычно позволяется приличиями. – Начните-ка лучше рисовать, Лючия. – Он взял у меня починенную фигурку и пододвинул лист бумаги и карандаш. – Я хочу, чтобы вы попробовали нарисовать, как она движется. Я подую, а вы понаблюдайте за ее руками и ногами. Думайте об этом как о кинетической скульптуре.

Но я не могла сосредоточить внимание на летящих членах маленькой акробатки. В голове у меня было только одно: миссис Сэмюэль Беккет. Скоро я стану миссис Сэмюэль Беккет и всю жизнь буду держать тонкую руку Беккета с длинными худыми пальцами в своей.

– Давайте, Лючия. Начните с ее волос. Лючия. Лючия? – прогремел Сэнди, но я промолчала. Мое сердце было слишком переполнено, чтобы я могла говорить.