Дочь торговца шелком

Изо дня в день женщины только и делали, что заботились о детях, кормили скот, ловили рыбу или готовили. К тому же они носили воду и выполняли все дела по дому. Очевидно, что здесь существовало четкое разделение между мужчинами и женщинами.

– Жить тут непросто, – сказал Чан. – Засуха уничтожает урожай, как, впрочем, и наводнение. Все друг другу помогают. Мы части единого целого.

– Ясно.

– Николь, здесь нет водопровода.

Она нахмурилась, слегка оскорбившись. Николь и не ожидала найти здесь такие удобства. Чан отвел ее в хижину, вверив женщине, которая нарезала листья тутовника для подкормки шелкопряда. Другая женщина собирала коконы и погружала личинок в кипящую воду.

Николь тоже принялась за работу. На нее искоса поглядывали, но заговорить не решались. Николь стало не по себе, она переступила с ноги на ногу.

– Вы делаете это для того, чтобы убивать личинок, да? – прошептала она напарнице, надеясь блеснуть знанием. – Я про воду.

Женщина кивнула:

– Если этого не сделать, личинки превратятся в мотыльков. А те в свою очередь прогрызут нити, чтобы выбраться из кокона.

Николь заметила в другой комнате двух женщин, которые вытягивали из коконов нить и сматывали для дальнейшего превращения в ткань. Нарезая листья, Николь вспоминала прошлый вечер. Они с Чаном были в хижине, и ей с трудом удавалось следить за разговором. На полу вплотную друг к другу сидели, скрестив ноги, человек восемь. Они раскуривали дурно пахнущий корень. Николь говорила по-вьетнамски довольно убедительно, с нужным произношением, но первым языком для нее был французский. Николь слушала вполуха, наблюдая за неровными тенями от пламени небольших фитилей, плавающих в мисках с маслом. Чан толкнул ее в бок.

– Слушай внимательно, – буркнул он.

– Прости.

– Улыбайся лидеру. Выгляди благодарной. Мы будем работать в сараях с шелком, пока нам не дадут других указаний.

Она удивилась, что их сразу же не направили на север, но Чан сказал, что это своего рода испытание и она просто должна слушаться и делать вид, что рада.

Нарезая листья тутовника, Николь снова замечталась и порезала палец. Она невольно выругалась по-французски. Женщина с подозрением посмотрела на нее, потом велела найти тряпку и перевязать рану.

Только поздно вечером, поужинав невероятно вкусным супом с креветками и хлебом из соевых бобов, Николь осознала весь масштаб бедствия. Их группу уже собрали к тому времени, как она вернулась из самодельного туалета. Мерзкий запах все еще цеплялся к одежде. Места хватало для всех, но было сыро, многолюдно и зловеще. Чего бы только она сейчас не отдала за café sua, вьетнамское название для café au lait[14], которое ей стоило запомнить.

Напряженная атмосфера усилилась, когда лидер засыпал вопросами Чана. Говорил он так быстро, что Николь еле успевала уловить смысл. Два раза называли ее имя, и лидер обращал взгляд к ней. Чан выглядел до смерти напуганным, теперь он говорил медленнее, но заступался за нее, объясняя, что она и впрямь наполовину француженка, но всем сердцем предана делу.

Заговорил другой мужчина, и Николь поморщилась, услышав в его голосе ненависть.

– Она шпионка.

Закивали все, кроме Чана и лидера.

– Избавьтесь от нее, – пробормотал кто-то.

– Согласен!

– Нам не нужны здесь métisse.

Мужчина с кустистыми бровями и узким, потемневшим от солнца лицом достал из кисета на поясе нож и вытер его о штанину. Человек оскалился, глядя на Николь. Она задрожала и посмотрела на Чана, который уставился в пол. Лидер не обратил внимания на слова мужчин и, заговорив медленнее, обратился к Николь напрямую.

– Вы можете ей доверять, – поднял голову Чан, вклиниваясь в разговор. – Я ручаюсь за нее.

– Дай ей самой сказать. Что ты можешь ответить в свою защиту?

В мыслях Николь пронеслось все рассказанное Чаном о силах сопротивления, и она схватилась за ускользающие фразы.

– Я верю в земельную реформу, – сказала Николь. – Верю в то, что богатые должны заплатить за содеянное. Хочу помочь в освобождении страны от рабства. Французы установили нечеловеческие законы. Они утопили мятеж в реках крови. Лишили нас нашего сырья.

Лидер взглянул на Чана:

– Ты говоришь, она передавала тебе информацию?

Чан кивнул.

В комнате повисла напряженная тишина. Лидер откинулся назад и посмотрел на Николь. Она сильно вспотела, под мышками появились мокрые пятна. Николь не знала, куда ей смотреть. Она вновь захотела в туалет, хотя была там совсем недавно.

Мужчины перешептывались, но тут лидер поднял руку, заставляя всех замолчать. Он медленно скрутил сигаретку – расстелил лист бумаги, нарезал табак и выложил ровной линией, не переставая хмуриться. Николь хотелось поторопить его, но секунды растягивались до бесконечности. Наконец он сунул сигаретку в рот, но не закурил ее.

– И что же это за информация? – спросил он, склонив голову набок.

Внутри Николь все похолодело, сознание отказывалось работать. О чем он? Что имеет в виду?

Вожак ударил ладонями по столу:

– Информация. В чем она заключается?

Слова висели на языке, но от страха Николь замешкалась. Она взяла себя в руки и выпалила: