Дочь Туллы

И Синни с удивлением поняла, что нет. Внутри неё была тишина, абсолютная, благословенная тишина здорового юного тела, ни дурноты, ни колик, ни дрожи, ни ломоты, ни-че-го. Она медленно поднялась на ноги. При этом к своему удивлению обнаружив что и всякие неприятные ощущения в паху и ногах также исчезли. Далира чуть улыбнулась, поняв по ошеломленному лицу дочери и её спокойным движениям, что исцеление явно наступило. Но, впрочем, радость за выздоровевшего ребёнка тут же напомнила ей что у неё самой возможно времени осталось очень мало. Она протянула Синни руку:

– Идём, нам надо спешить.

25

Дорога, немного взбираясь наверх, привела их на обширное плоскогорье, которое далее, постепенно снижаясь, превращалось в Долину Тысячи озёр. Величественный первозданный простор, наполненный тишиной и всё ещё утренней, чуть сонной свежестью волновал сердце и успокаивал разум. Здесь было хорошо, привольно, покойно, хотелось дышать во всю грудь и смотреть куда-то ввысь. Бескрайнее прозрачное небо, сотканное из невыразимо прекрасной бездонной синевы, озаряло всё это необъятное пространство удивительным мягким светом, придававшим волшебную задумчивую таинственность этой изумрудной пустоши с островками чертополоха и вереска и хаотично разбросанными осколками скал, древними валунами и плитами, что словно останки разбитых тел неких каменных великанов, сражавшихся здесь в незапамятные времена. И кристаллы кварца в красных и серых гранитных обломках сверкали в лучах поднимающегося Солнца как застывшие слёзы о далёкой навсегда утраченной прекрасной жизни на заре времён, которую ещё можно вспомнить, но которую уже никогда нельзя повторить.

Синни давно уже вырвалась из руки матери и теперь шагала впереди и иногда чуть ли не вприпрыжку. Она снова чувствовала себя сильной и здоровой, а присутствие родного человека вселяло уверенность и спокойствие. У девочки было множество вопросов и она несколько раз пыталась подступить с ними к матери, но та пока отнекивалась и отвечать не желала. Тогда Синни отбегала вперёд или куда-то в бок, останавливалась и задумчиво глядела на мать. Всё было так странно и волнительно. Она по-прежнему не понимала, как мать сумела вызволить её из проклятого города норманнов, как она сумела победить этого жуткого громадного насильника, чем именно помог ей Тулла и как в конце концов она сумела исцелить её от смертельного яда "ведьминых пальцев". Синни просто распирало от любопытства, но с другой стороны ей было почему-то страшно, ей казалось, что мать скрывает от неё что-то пугающее, неприятное. Да и сам внешний вид Далиры вызывал в девочке смятение. Она никогда не видела свою мать в боевой раскраске, а тем более с ног до головы покрытой кровью. Насколько Синни знала, Далира Макрой не участвовала в битвах, это всегда было привилегией отца и брата. Да её мать хорошо владела копьём и уделяла немало времени тренировкам и даже пыталась привлечь к этому саму Синни, но всё же на войну она не ходила. Хотя Синни и слышала о том, что мать участвовала в нескольких стычках с гэллами и даже кого-то там убила. Но несмотря на это Синни и вообразить не могла что мама способна одолеть громадного свирепого сильного как медведь норманна. И теперь, глядя на неё, девочка замирала в некотором смущении и восторге и ощущала почему-то вину перед ней. Словно она… словно она не достойна быть дочерью такой женщины.

Далире всё же было не по себе. Она никак не могла поверить, что это действительно закончилось. Она ждала что вот-вот почувствует себя плохо. И потому не могла заставить себя говорить с дочерью. Говорить так словно уже навсегда всё хорошо она боялась, а говорить так словно она прощается не решалась, не хотела пугать Синни раньше времени или … или вообще пугать напрасно.

Синни взобралась на огромный покрытый трещинам и зеленым мхом валун и встала глядя куда-то вдаль и подставив лицо прохладному западному ветру. И Далира почти улыбнулась. Может правда уже всё хорошо. И ей не о чем беспокоится и остаётся только тихо молча скорбеть о муже и сыне. При мысли об Анвелле у неё защипало в глазах, но вместе с этим она ощутила гордость. "Анвелл, мой мальчик…" Он спас их всех, он храбрец. Он яростно сражался с норманнами, а затем принял на себя все удары Бринбьёрда и даже кажется яд смертельных грибов. "О Стэн Макрой, если бы ты только знал каким мужчиной стал твой сын" И ей стало отчаянно тоскливо от того что больше нет ни Стэна, ни Анвелла. Они сражались за них, за своих женщин, они спасли их. Увидев, что Синни спрыгнула с камня и бежит к ней, Далира быстро вытерла глаза. Синни приблизилась и поглядела на молодую женщину странным, как будто одновременно смущенным и вопросительным взглядом.

– Что? – Спросила Далира.

Синни подошла ещё ближе протянула руку и провела пальцами по щеке женщины, по неровным засохшим коростам крови и синей краски.

Далира слабо усмехнулась.

– Да знаю, выгляжу ужасно. Как пьяница тролль, проспавший в грязи пару дней. Скоро начнутся озёра и я отмоюсь. – Она улыбнулась. – Обещаю скоро ты опять узнаешь во мне свою маму.