Дочь Туллы

Рейнмар ещё помедлил и затем залез в кошель на поясе, выудил из него серебряные монеты, сначала две, потом, кое-как пересилив себя, ещё одну, и, скрепя сердце, протянул их ребёнку. Синни посмотрела на деньги и затем снова на норманна. Её взгляд ясней ясного говорил: "ну и дурак же ты дядя". Рейнмар бросил монеты ей в грудь. Две из них скатились на землю, а третья застряла в меховом плаще. Синни тряхнула плащ, сбрасывая её. Рейнмар нахмурился. Ему было жаль оставлять драгоценное серебро на грязной дороге, но поднимать их у всех на виду было бы слишком унизительно. И он нахмурился ещё больше.

– А по шее не хочешь? – Спросил он у Синни.

– Верни мне голову моей матери, – сказала девочка и кивнула в сторону нужной лошади.

Рейнмар оглянулся, нашёл взглядом голову Далиры, притороченную к седлу Сигхурда и снова повернулся к ребёнку, задумчиво всматриваясь в него. Не дождавшись ответа, Синни дерзко сказала:

– Или что, мне тоже вызвать тебя на поединок?!

Норманны, приехавшие вместе с форингом, заулыбались.

– Молодец, малая, – весело сказал один из них. – Не спускай ему черту бородатому.

– Смотри осторожней, Молотобоец. А то мелкая выбьет весь дух из тебя, костей потом не соберёшь! – Поддержал другой.

– Давайте-ка лучше убираться отсюда подобру-поздорову, пока девка вконец не осерчала, – сказала третий.

Воины засмеялись.

Рейнмар перестал хмуриться и признавая, что иногда приходится уступать не только силе, пошёл к лошади. Сигхурд проводил его тяжелым взглядом, но что-то возразить не посмел. Рейнмар отвязал голову от седла и вернулся к девочке. Синни вдруг жутко испугалась что громадный норманн сейчас насмешливо, презрительно швырнет голову её матери на землю как какой-нибудь ненужный мусор, чтобы ещё раз унизить и дерзкую девчонку, и погибшую женщину. Она так испугалась этого что непроизвольно подалась вперед, словно желая поймать ещё не брошенную голову. Рейнмар приблизился. Судя по всему, он понял о чем переживала Синни. Остановившись, он с полминуты помедлил, нервируя Синни, а затем протянул ей голову двумя руками. Синни торопливо расправила плащ, подставляя его, и Рейнмар аккуратно положил туда голову. Испытав облегчение, девочка кинула быстрый взгляд на форинга, и тому почудилась благодарность в её глазах. Он отвернулся и приказал всем выдвигаться в обратный путь. Подошел к своей лошади, еще немного с досадой поразмышлял о выкинутых монетах, но пойти подобрать их не посмел. Взобрался в седло и дождавшись когда все уехали вперёд, повернулся к Синни и глухо сказал:

– Ярл сдержал своё слово. Не думай о нём дурного. Эти пятеро были не от него. Понимаешь? Не от него. Он ничего не знал. Понимаешь? – Удерживая переступающего коня он подождал что ответит Синни, но та молчала, глядя на него своими большими темными глазами.

– Удачи тебе! – Сказал он тогда и, развернув коня, ускакал за своими товарищами.

Синни подошла к телу матери, опустилась рядом с ним на колени, осторожно положила на землю плащ и голову, взяла оставшуюся левую руку Далиры и опустив голову, заплакала. Совершенно беззвучно. Жгучие слезы, которые конечно ни в коем случае нельзя было обнаружить при чудовищных норманнах, теперь потекли просто рекой, смывая засохшую грязь с её лица и принося хоть какое-то утешение её измученной детской душе.

29