Дочь Туллы

Брон вернулся к повешенному, теперь уже снимая повязки с его головы. Когда все тряпицы были удалены взору девочки предстало пугающее зрелище. Лицо пленника было сильно иссечено, зияющие глубокие разрезы расходились в стороны, кое-где кожа буквально отходила лоскутами, подбородок представлял из себя багровое месиво с белеющими кусочками костей, левая глазница, залепленная какой-то зеленой мазью, казалась сплошь залита гноем. Но Синни вроде как всего этого не замечала, завороженно вглядываясь в лицо мужчины и слушая как оглушительно стучит её сердце.

Несмотря на все свои раны и кровопотерю Хальфар Бринбьёрд всё еще был жив и вполне в сознании. Его правый глаз, налитый кровью, с разошедшейся бровью над ним, угрюмо смотрел на уродливого мужика с отрезанным ухом и худенькую черноволосую девочку за ним.

Закончив с одеждой и всеми повязками, Брон отошёл от повешенного и занялся организацией костра. Когда пламя запылало, он нагрел в огне клинок ножа и вернулся к Хальфару. Посмотрев на застывшую как статуя Синни, он снова сказал ей:

– Иди к озеру. Я позову, когда закончу.

Синни посмотрела ему в глаза и отрицательно покачала головой. Брон какое-то время глядел на неё, видимо размышляя не стоит ли всё-таки настоять на своём и прогнать её. Но затем только пробурчал:

– Тогда не мешайся хотя бы. Сядь вон к костру и следи за огнём.

Синни подчинилась и села на одно из брёвен, всё так же глядя на бригана. Тот ещё помедлил, а затем отвернулся, полностью сосредоточив своё внимание на пленном норманне.

Брон пытал Хальфара самым бесчеловечным и чудовищным образом. При этом бриган не выказывал никаких эмоций. Он ничего не говорил и казалось ничего не испытывал, словно выполняя совершенно обыденную скучноватую монотонную работу. Он ни смеялся, ни злобствовал, никак не глумился над пленником и вообще даже не смотрел ему в лицо. Он как будто бы занимался вполне привычным незатейливым, но достаточно кропотливым трудом, исполняя его неторопливо и методично и не обращая ни малейшего внимания на содрогание пленника, его дрожь, стоны, а иногда почти вой.

Синни сидела как каменная, позабыв обо всё на свете и пристально наблюдая за происходящим, словно боясь упустить хоть какую-то деталь ужасного действа.

Брон буквально резал Хальфара на части. Иногда, когда крови становилось слишком много и рукоять ножа начинала скользить в ладони, бриган отходил к разорванной одежде пленника и тщательно вытирал руки и оружие. И затем возвращался к своему занятию снова. Он аккуратно и сосредоточено делал длинные разрезы на теле Хальфара, вырезая с трех сторон узкие прямоугольные лоскуты кожи и потом, также аккуратно и неспешна, отдирал их. По сути он свежевал голого мужчину, но очень медленно и по кусочкам. Время от времени он присовокуплял к этому то что хватал его освежеванные мышцы, вклинивая свои пальцы прямо в окровавленную плоть и вырывал куски человеческого мяса. Тогда Хальфар орал и рычал особенно пронзительно.

Синни наблюдала за всем этим совершенно бесстрастно, спокойно и очень внимательно. По крайней мере внешне. Что творилось в её душе сказать было трудно. Её душа словно застыла, обратилась в кусок равнодушного льда, отстранилась. Всё то что делало Синни ребенком стало бездвижным, немым, скрылось в самой глубине её потрясенного сознания. Она не испытывала удовлетворения или радости от того что тот, кто причинил ей страдание теперь страдает сам, но и какого-то сочувствия, жалости, участия к человеку переносящему чудовищную боль в ней тоже не было.

В какой-то момент Брон обернулся и спросил:

– Он насиловал тебя?

Синни утвердительно кивнула.

Брон обошёл Хальфара. Синни не сразу поняла что бриган делает, а когда поняла, её всё-таки проняло, в горле встал ком, живот весь сжался и она ощутила совершенно животный страх. Брон засунул нож в задний проход норманна и теперь елозил лезвием туда-сюда при этом ещё и проворачивая его. Хальфар сначала закричал, затем весь задрожал и затрясся как в ознобе и уже не кричал и выл, а скорее скулил и хныкал. Он обмочился. Наконец Брон отошел от него, отчетливо пахло человеческими фекалиями.

– Пойду отмоюсь, – сказал он и пошел к озеру.

Синни осталась один на один с совершенно искалеченным измученным человеком. Она поднялась с бревна и приблизилась к висевшему мужчине, вглядываясь в его лицо. Она услышала его хрипловатый отчаянный шёпот: "Убей. Убей". Она подошла ещё ближе вдыхая тошнотворный запах бойни, глядя снизу-вверх в его правый глаз.