Дочь Туллы

Синни торопливо наощупь проверила что монета таинственного старика по-прежнему на месте. Она с подозрением поглядела на мужчину, опасаясь, что он может позариться на её сокровище, но Брон равнодушно солил похлёбку и на неё не смотрел. Синни успокоилась.

– А правда, что у ваших женщин каменная грудь от того что они всю жизнь толкают камни?

На лице Брона промелькнуло легкое удивление, видимо такого слуха о бриганах он ещё не слышал. Но чуть усмехнувшись, он с чувством произнес:

– Истинная правда. Грудь у наших женщин твердая как гранит.

Синни, не уловив насмешки, тут же спросила:

– А правда, что когда ваша женщина рожает, она поёт бравые песни, чтобы ребенок родился храбрецом?

Брон посмотрел на ребенка еще более озадаченно, но всё же ответил.

– Правда.

– А правда, что ваша женщина оставляет новорожденного младенца одного на целую ночь на вершине скалы и только если он выживет до утра, то его берут в семью?

Брон задумчиво потер подбородок, то ли прикидывая будет ли вообще конец этим расспросам, то ли поражаясь тому откуда в голове у девчонки столько нелепости и вздора о его народе.

– Правда, – сказал он со вздохом.

– А правда, что вы знаете язык троллей?

– Да.

– Ох! – Восхитилась Синни. – А скажи что-нибудь на троллином.

Брон сказал пару матершинных ругательств на латыни, слышанных им от одного иберийского купца, который вроде бы мог ругаться на всех языках мира.

– Это язык троллей? – Усомнилась девочка. – А что это означает?

– Это означает: "а не хочешь ли ты ложкой по лбу, маленькая сигурн?".

Синни насупилась, даже слегка покраснела.

– Ты же сам отвечал, тебя же никто не заставлял, – пробормотала она, опустив глаза.

Он нагнулся над костром, протягивая к ней свою берёзовую ложку. Синни испуганно отклонилась назад.

– Держи, – сказал он. – Надеюсь хотя бы пока ешь, будешь молчать.

Синни взяла ложку и осторожно посмотрела на бригана, пытаясь понять насколько он сердит. Но Брон принялся буднично доставать из своего мешка хлеб и сыр и отрезать от них куски. Судя по всему, он был вполне спокоен и у Синни отлегло от сердца. Она вытянула шею, разглядывая что там в котелке.

Трапеза, как того и хотелось Брону, проходила в полном молчании. Оба с аппетитом глотали пищу и ни юную сигурн, ни взрослого бригана ничуть не смущало то обстоятельство что буквально шагах в пятнадцати от них на дереве висит неимоверно изуродованное человеческое тело с ползающими по нему мухами и с первыми черными птицами с заинтересованным видом сидящими поблизости.

38

Брунгильда проснулась утром в своей кровати и её взгляд с удивлением замер на неподвижно сидящем на лавке у стены муже. Эльдвуг Дубовый Щит был умыт, тщательно расчесан, облачен в свои лучшие одежды и даже украшен золотой диадемой на голове. Он пристально смотрел на свою прекрасную жену и взгляд его был холоден и непроницаем.

Брунгильда села, прикрывая себя одеялом и растерянно взирая на ярла.

– Что-то случилось? – С тревогой спросила она.

– Я решил отпустить твоего брата, – сдержанно проговорил Эльдвуг.

В первый миг молодая женщина почувствовала радостное облегчение, но тревога тут же вернулась. Сердце ей подсказывало что её ждет что-то неприятное.

– Я благодарна тебе, муж мой, – торопливо сказала она, пытаясь сесть более прямо и с большим достоинством.

– Я отправляю его обратно в Ранахгор, к вашему отцу.

– Это… это мудро.

Ярл помолчал и глухо добавил:

– Ты поедешь вместе с ним.

Они долго молчали, разглядывая друг друга. У молодой женщины участился пульс и вспотели ладони. Сидя в кровати, полуобнаженная, растрепанная, только что вернувшаяся из царства сна, она чувствовала себя очень уязвимой, очень слабой, застигнутой врасплох.

– Ты больше не хочешь, чтобы я была твоей женой? – Наконец проговорила она.

Ярл отрицательно покачал головой.

– Нет. Ты по-прежнему моя жена. Но ты же иногда ездишь на месяц-другой погостить к отцу. И я хочу, чтобы ты уехала сейчас. С братом.

Брунгильда изо всех сил старалась собраться с мыслями.

– Но затем я могу вернуться в Тилгард?

– Конечно. Ты же моя жена. И должна жить здесь, в доме своего мужа.

Брунгильда вроде бы успокоилась.

– Хорошо. Как скажешь. Но почему я должна уехать именно сейчас?

– Потому что сейчас я не хочу тебя видеть.

Брунгильда покраснела и одновременно побледнела, у неё задрожали губы. Она спустилась с кровати и встала босыми ногами на грубый ворс медвежьей шкуры, укрывая себя одеялом. Её взгляд устремленный на мужа был отрешенным и холодным.

– Как скажешь, – тихо произнесла она.

Эльдвуг тоже встал и сурово проговорил:

– Все уже знают или скоро узнают, что это ты навлекла на нас позор, заставив воинов Тилгарда убить бриттку, которой была обещана полная безопасность. Они захотят какого-то наказания. Поэтому пусть все видят, что я изгоняю тебя и брата из города. Думаю этого будет достаточно. – Он помолчал. – Затем, когда мы вернемся из Вестландии, если будет на то воля богов, с победой и доброй добычей, вся эта история забудется. Ты вернешься ко мне и никто не скажет ни слова.

Он пристально смотрел на неё.