Дочь Великой Степи

Дюжины всадниц довольно, чтоб бродящие по степи люди не стали связываться. Но мало для хорошей охоты, даже не загонной. А вот для этого, чтобы вскачь атаковать тура с копьями наперевес, наоборот, слишком много: как бы не помешать друг другу. Стрелой же тура убить очень трудно. Даже раненный множеством стрел, он не убежит, а ринется на охотника. И тут коровы, защищающие телка, как бы не опаснее, чем бык. Да что там говорить, даже этот осенний теленок смотрит по-боевому, да и не так уж он мал, в полтора веса каждой из охотниц.

Могучие воины, бывает, берут тура на широколезвийное копье-рогатину с прочным тяжелым древком. Особенно любят это ксаи, видя в победе над рогатым «царем» воистину царскую забаву. Но эорпатам не удержать страшный натиск тяжелого зверя: ведь даже у ксая, окруженного телохранителями, бывало, что уже получивший смертельную рану бык все-таки успевал взять плату кровью с противника – и ни ближняя стража, ни толпа слуг с копьями и топорами не успевали этому помешать.

Разве что Даране пришлась бы по руке тяжелая рогатина… но даже для нее это слишком опасно. А их бала – не дружина ксаев, которая по своему многолюдству может позволить себе такой риск. И всякая чушь вроде «молодецкой удали» или «царской потехи» тем паче не по ним.

Да, тура трудно убить стрелой. Однако не труднее, чем иного крепкого на рану зверя. То есть все-таки возможно.

Для этого, правда, нужны мощные боевые луки, и у воительниц они были. А еще у них были Хунара и Сана, чьей меткости кто угодно позавидует.

Луки вскинулись, кони под всадницами замерли неподвижно, чувствуя их волю, готовые повиноваться даже без приказа поводьев или плети… Зиндра целила в шею, но стрела ушла под левую лопатку тура. Тоже хороший выстрел.

Издали конец стрелы, накрест оснащенный серо-белым гусиным оперением, кажется маленькой птичкой, куличком или воробьишком, прилепившимся к турьему боку.

Взревев, тур бросился вперед. Однако лучницы растянулись загибающейся с краев цепочкой, так что атакующий зверь, полуокруженный, неизбежно подставит убойные места по меньшей мере части из них.

Вот Сана поднимает лук – упругий, двуслойный, из ясеня и клена, усиленный турьим же рогом и сухожилиями. Вскинула – и сразу выстрелила. Как всегда, метко: стрела вошла зверю в грудь у самого основания шеи, глубоко пробив черную шкуру и мясо.

Кровь из разрубленной широким железным наконечником яремной вены хлынула на землю, тур снова взревел – и лук Хунары хлопнул тетивой, посылая стрелу в бок на уровне сердца. Но бык еще пробежал десятки шагов и принял в себя добрую дюжину железноносых смертей, прежде чем рухнуть, взрыв землю жаркой мордой. Еще немного – и он сумел бы взять цену своей крови, если не с воительниц, то с одного из их коней, ускользнувшего от его рогов в самый последний миг.

Теперь пришел черед его стада. Коровы не пробовали атаковать, они, выставив рога, пятились, закрывая детеныша, но вскоре с мычанием и хрипом рухнули на смятую траву: стрелы эорпат били без промаха.

Только оставшись один, теленок бросился наутек. Зиндра подняла лук – и он повалился. На малыша хватило одной стрелы…

Девушка поморщилась: что-то ей напомнила эта охота, начавшаяся как бой, а завершившаяся как бойня. Что-то совсем недавнее… Но ведь степная охота всегда такова: не хватает сил – отщипывай с краешка, а если уж оказалось в твоей власти стадо – вычерпай его досуха! А звериные стада и стаи с человеческими йерами равнять нельзя никак… Ведь так же?

Дождавшись, пока копыта последней из туриц перестанут лягать уже начавшую жухнуть траву и палые листья, Зиндра коротко помолилась Табити. Ей, богине Земли, принадлежит вся дичь и весь скот.

Свежевали добычу торопливо, отгоняя злых осенних мух, слетавшихся жалить обнаженные тела воительниц: одежду они, как обычно в таких случаях, скинули, чтобы не измарать кровью. Тут же и разделали тушу ножами и боевыми топориками – окорока, передние ноги, грудина с ребрами… Запасным коням под вьючными седлами придется сегодня трудно, но это уж их судьба. Впрочем, пусть пока отдыхают: сперва мясо предстоит натереть драгоценной солью, чтобы выдержало путь к селищу. Счастье еще, что сейчас можно солить скупо, ведь лето уже закончилось, вскоре настанет время холодных дождей, а потом стылыми мертвыми снегами на землю ляжет зима…

– Тихо! – подняла руку ардара.

Треск и топот. Еще одно стадо несется сюда, прямо на них? Нет, звук приблизился, и теперь стало ясно, что скачет всего одно животное. Хорошо бы молодая турица…

– А… Качей тебя дери!

На прогалину, шумно проломив стену ковыля, выбежал матерый бык.

Хоть Зиндра и не была так уж искусна в охотничьих делах, но сразу поняла, что перед ней старый тур-одинец. Уже не способный драться за самок с быками в расцвете сил, но еще могучий. На шкуре его виднелись метки – от рогов соперников, от волчьих клыков, от охотничьих копий…