Дочь Великой Степи

– Я прибыла сюда с мужем, почтенный господин, и не верхом, а морем! – сдержав удивление, ответила она.

– Это внучка царицы Амаги, – пояснил кто-то, – ее взял в жены купец Теокл, которому она спасла жизнь…

– Теокл… Двенадцать кораблей и склады в Бизантии и Ольвии… – «Перс» как бы заглянул в пометку на невидимой вощеной табличке. А происхождению Гипсикратии он совсем не удивился, словно степнячки, ставшие женами эллинских кораблевладельцев, встречались ему каждый день.

Уточнять свою действительную степень родства с Амагой она, конечно, не стала.

– Ты оказалась тут очень кстати, Гипсикратия, – продолжил высокий уже на койне. – Мы как раз спорили о том, как следует обучать лошадей, а твой народ, известно всякому, искусен в конных делах. Как вы учите своих скакунов?

– Боюсь, почтенный господин, не смогу дать тебе полезный совет… – удрученно сообщила она. – У нас их вообще не обучают в том смысле, как это принято понимать у эллинов.

– То есть? – непритворно изумился «перс».

– У нас воин обычно берет себе молодого жеребчика из табунов и сам объезжает его, как умеет. А если тот не слушается, такого коня убивают и съедают. Вот так.

Высокий несколько мгновений молчал, и она уже забеспокоилась: не сказала ли чего глупого или неподобающего? Ведь перед ней наверняка важный человек, наделенный большой властью…

Но тот вдруг расхохотался.

– Воистину, живущие по древним обычаям народы умнее, чем иные болтуны, обучившиеся суемудрию у модных философов. Если твой враг упорен и не хочет повиноваться, нет смысла пытаться его переделать. Надо решить дело мечом – раз и навсегда. Не слушая философов, которые за плату возьмутся наставлять в чем угодно, хоть в игре на арфе, хоть в виноделии.

Его свита одобрительно, но без подобострастия пророкотала.

– А теперь, уважаемый Горгий, – бросил «перс» бородачу, – я оставлю тебя. Меня ждут дела, и ты, друг мой, лучше многих знаешь, какие именно…

Повинуясь взмаху его руки, один из рабов подвел коня – того самого, на которого Гипсикратия уже ранее обратила внимание. Только сейчас она рассмотрела, что конь был в персидской упряжи…

Горгий проводил взглядом высокого «перса». Затем повернулся к скифянке.

– Воистину, почтенная, запомни этот день! – в голосе его звучало уважение, сдобренное, похоже, толикой недоверия ко всему только что случившемуся. – Ты сумела удивить нашего и твоего царя.

– Как?! – Она почувствовала, что челюсть ее отвисает.

– Это был наш базилевс Митридат Дионис! Владыка Понта и иных земель… Помолись своим и нашим богам, чтоб он запомнил тебя. Твой супруг может стать навархом – нашему флоту не хватает моряков.

– Он и так наварх, – ошеломленно ответила Зиндра, в то время как Гипсикратия неслышимо шептала ей изнутри головы: «Молчи, молчи же, сущеглупая!»

– Есть разница, женщина: наварх на своем корабле, пускай таких кораблей у него целая дюжина, и наварх понтийского флота. Помолись об этом. Ну или… – усмехнулся вдруг Горгий и, оглянувшись по сторонам (рядом с ними уже никого не было), добавил вполголоса: – Помолись о том, чтоб базилевс забыл навсегда. Тебя и твоего мужа. Ибо царская любовь может быть столь же тяжкой, как и царский гнев…

* * *

Домой она возвращалась под воркование благополучно нашедшейся Геро, но ей было невесело. И чем дальше, тем больше.

Вот, значит, каков он, здешний царь. Не какой-то ксай, не князь-ардар и не архонтишка выборный, а сам базилевс! Хорошо еще Митридат был в благодушном настроении, а то вдруг бы она брякнула что-то неугодное государю?

И главное – надо ли рассказывать это мужу? Что скажет Теокл?

Но все же решила рассказать. Не разозлится же он – на нее Теокл злиться просто не умеет! А вот если узнает от кого-то другого, не дай боги, тут по-всякому может повернуться.

Супруг вернулся уже назавтра. За скромной утренней трапезой она, собравшись с духом, произнесла:

– Теокл, любимый… Надеюсь, ты простишь меня, но я вчера пошла на Автоликии…

– Ну, если только ты не попросила у распорядителей разрешения выступить, то прощу! – улыбнулся он.

– Нет. Но я встретила базилевса Митридата… и он со мной говорил, – сказала она, ощутив вдруг, как замерло сердце.

– Ты говорила с… с… самим базилевсом? – Гипсикратия даже испугалась: лицо Теокла стало вдруг очень напряженным. – Но… как?!

Тут же решив, что рассказывать совсем уж все, как было, не стоит, она напустила на себя виновато-растерянный вид.

– Я же говорю, пошла посмотреть Автоликии, о которых ты мне рассказывал, и случайно увидела его… я даже и не знала, кто это! Один из приближенных сказал ему, что, мол, это внучка скифской царицы и жена купца Теокла…

– И… любимая, что он сказал?! – Теокл явно был чем-то встревожен, причем куда больше, чем следовало из встречи его жены с властительным базилевсом, сколь бы тот ни был грозен. Гипсикратия просто не могла поверить своим глазам и ушам.

– Он спросил, как у меня на родине обучают коней.

– А ты?