Дочь Волдеморта

— И ты неплохо с ней справляешься, — пожал плечами Гарри. — Сохранила ясность ума. Молодец, так намного приятнее. Кто‑то может узнать о нашем разговоре сейчас? — продолжил допрос он.

— Портреты со стен, наверное, уже донесли Papá, — пытаясь прикусить предательский язык, ответила Гермиона.

— О, не волнуйся, — усмехнулся Гарри. — На доме Изолирующее заклятие такой силы, что я и сам не смогу снять его. Чары выветрятся только через несколько дней. Раньше ни выйти, ни войти не сможет даже сам Господь Бог, что уж говорить о живых картинках.

— Ты собрался гостить у меня всё это время? — с презрением вскинула брови Гермиона. — Не забывай, что и сам здесь находишься!

— Парадный вход пока чист, я уйду через него прежде, чем запечатать дом полностью, — «успокоил» ее маг и прибавил издевательски: — Не тревожься.

— Это ты убил Джорджа! — вдруг с ужасом поняла Гермиона. — А я подозревала в этом mon Pére! Какая же я идиотка…

— Да, — кивнул Гарри, подтверждая непонятно какое из ее утверждений. — Он бы меня разоблачил, — добавил маг. — И нужен был повод обусловить изменения характера.

— Вот значит, как ты теперь отзываешься о друзьях? — ядовито спросила Гермиона, сощурившись. — Они и их жизни — лишь поводы, чтобы что‑то обусловить?

— У меня нет друзей, — холодно произнес Гарри. — Я один. Вокруг остались лишь сплошные трусы и предатели. То ли слепые, то ли тупые! Эти крысы попрятались в свои норы и ждут, пока Волдеморт уничтожит мир! — запальчиво закончил он. — Я единственный, кто еще может его спасти.

— А ты спросил у мира, надо ли его спасать?! — вскипела от бессильной ярости Гермиона, рванув свои неподатливые путы. — Зачем mon Pére уничтожать его?! Да и ради кого ты вознамерился спасать этот чертов мир?! Если вокруг одни только трусы, крысы и предатели?! Это для них ты хочешь что‑то спасать, жертвуя собой и уничтожая жизни? Ты — сумасшедшее чудовище!

— Я не чудовище, — спокойно ответил Гарри, глядя ей в глаза, — я — Избранный. Тот, кому выпало, пусть и ценой своей судьбы, но всё‑таки победить самое страшное в мире зло.

— Во имя Мерлина, ведь ты умалишенный!

— Возможно, — холодно проронил Гарри.

— Подумай сам, — не сдавалась Гермиона, пытаясь заставить его внять гласу разума, — даже если у тебя достанет сил убить Темного Лорда, пускай, — что дальше? Останутся его последователи! Что ты собираешь с ними делать?

— Когда я закончу, здесь и следа волдемортовской заразы не останется.

— Хочешь вырезать всех? — ощерилась ведьма. — Уничтожить цвет магической крови, лишить общество почти всех чистокровных семей? Что останется после твоей благородной ревизии?! Ты, кажется, сказал, что кругом трусы и предатели все! Так, может, ты и вознамерился уничтожить всех, чтобы новый мир когда‑нибудь возник лучшим из пепла? Мир не феникс, Гарри! — с жаром и горечью крикнула она. — Да и тогда не проще ли сбросить на Соединенное Королевство маггловскую водородную бомбу? Именем Мерлина, послушай себя! Что станут, по–твоему, делать здесь все остальные, уцелевшие, после того, как ты закончишь своё благое дело?! Считаешь, что когда оставшиеся после твоей чистки облезлые шакалы развяжут битву за власть посреди кладбища прошлого — не будет хуже, в тысячу крат ужаснее?! Один сильный и полновластный тиран куда лучше безграничной анархии! Что хорошего смогут создать здесь стервятники, когда закончат дожирать трупы перебитой тобой аристократии?! Ради чего ты всё это затеял?! Ради будущих детей?! А что вырастет из этих детей в том мире, который ты собираешься сотворить, уничтожив основы магии, всё… Да ты же всё собираешься уничтожить!!! Только так ты можешь искоренить «зло Волдеморта» — но кому нужно такое спасение?!

— Гангрене нельзя давать распространяться, даже если она поразила жизненно важные органы, — с мрачной решимостью ответствовал Гарри, сложив руки на груди и глядя на нее немигающим взглядом выцветших зеленых глаз, — их всё равно отнимают прочь, а если это вызывает смерть — что ж, всё лучше, чем позволять живому существу гнить заживо в бесконечных страданиях! Даже одурманивая наркотиками — ибо и они рано или поздно перестанут помогать. Это не существование, а пытка, и прервать ее — благодеяние, а не расправа! Пораженные чумой города выжигали дотла, заливая остатки негашеной известью, чтобы не допустить распространения заразы!

— Ты, может быть, решил уничтожить Великобританию?!

— Может быть, и стоит, — тихо произнес волшебник. Гермиона обомлела. — Если это поможет помешать Волдеморту захватить и опоганить весь мир! — сурово окончил сумасшедший. — Он уже тянет к нему свои склизкие лапы…