Дочь Волдеморта

…Мы играли с тобой в кошки–мышки,
Чаровница шальная моя.
Ты — раскрытая мудрая книжка,
Что промокла в лесу от дождя.
Ты в боях потерявшийся воин,
Перепутавший войско своё,
Ты — корабль, среди волн и прибоя
Позабывший, где солнце встает.
Ты — Ясон с оборвавшейся нитью,
Дикий зверь, угодивший в капкан,
Ты хотела свободу увидеть —
А нашла только сизый туман.
Ты запуталась в сложностях жизни,
Слишком много взяла на себя.
Ты не хищница, милая, хищник —
Он живет, никого не любя.
Мы играли с тобой в кошки–мышки,
Забавлялись, делили постель.
Были осени, ливни и зимы,
Ты бежала одна сквозь метель.
Возвращалась, пройдя через грозы,
Вновь и вновь, чаровница моя.
И, наверное, мне надоело
Просто жить, никого не любя.
Ты такая смешная: колдунья,
Завязавшая шелком глаза,
Изменяющая в полнолунья,
Роковая путана моя!
Очень жаль, что закончились игры:
Ты всю жизнь так любила играть.
Оставляю тебе поле битвы —
Постарайся сама устоять.
Ну, не плачь, я тебя покидаю,
Чаровница шальная моя.
Так уж вышло — теперь ты иная,
Не грусти, проживешь без меня…

Глава XXXIII: У могильного камня

Прощай, и больше никогда –

Какое каменное слово!

Сияет прошлого звезда

На золоте тумана цвёлом;

И исчезают в темноте

Обрывки фраз и губ касанья;

Прошу тебя присниться мне –

Я не сказала «до свиданья!»

Сгорело в пламени навек,

В пучине прошлого исчезло…

Уходит новый человек

Из тех, кто нёс меня над бездной.

И тишина пугает ночь –

Боюсь рассвета и заката;

Осталась в мире только дочь –

И ту страшусь отдать когда‑то.

Пусть не осталось больше слез,

Пусть пустота соткала саван,

Но я шепчу один вопрос:

Как долго жить мне до финала?..

«Люциус Абраксас Малфой» было выведено на черном мраморе могильной плиты. Побелевшие пальцы с обломанными ногтями царапали витиеватые впадины букв, а слезы, крупные и горячие, падали и росой орошали надгробие.

— В этом мире стоит жить ради того, чтобы даже лишь однажды так ошибиться в человеке, — говорил спокойным голосом Лорд Волдеморт, стоя за спиной у Гермионы и глядя в даль.

— В этом мире вовсе не стоит жить, — глухо произнесла та в ответ, не поднимая головы.

— Это слабость отчаяния.

— Это следствие жизненного опыта, — огрызнулась женщина. — Ничего, кроме горя и безнадежности, человек не может иметь в итоге! Сколь ни был бы он счастлив, всё равно когда‑нибудь потеряет всё, и чем дороже было это всё, тем страшнее жить дальше! Бессмысленно. Бороться, терпеть, к чему‑то стремиться… Чтобы всё равно умереть, а вопрос только в том, ценою скольких страданий! Я не хочу продлевать агонию дальше!