Дочь времени

— Мортон! — повторил вслух Каррадин, напирая на раскатистое «р». — Как только где-то заваривается каша, пахнет Мортоном.

— Вы тоже это заметили?

— Он был в центре заговора против Ричарда еще до его коронации, он же был подстрекателем восстания, когда Ричард короновался, а его след, ведущий на континент, — это мелкий змеиный след, пахнущий предательством.

— Ну, насчет змеиного следа — это ваши догадки, в суд с этим не пойдешь. Что же касается его деятельности после того как он пересек Ла-Манш — тут все ясно. Он полностью занят подготовкой провокации. Со своим дружком по имени Кристофер Эрсвик они всячески выслуживались перед Генрихом, «посылая подметные письма и тайных гонцов» в Англию, возбуждая ненависть к Ричарду.

— Мне, конечно, не известно так хорошо, как вам, какие доводы принимает суд, а какие отвергает, но мне кажется, мои догадки насчет змеиного следа весьма правдоподобны, уж вы мне поверьте. Наивно полагать, что Мортон сидел сложа руки и ждал переправы на континент, чтобы начать работу против Ричарда.

— Конечно же нет. Для Мортона уход Ричарда был вопросом жизни и смерти. Если бы Ричард удержался на троне, карьере Мортона пришел бы конец. Он перестал бы существовать вообще. Лишенный своих многочисленных бенефиций,[26] он сохранил бы одну простую рясу приходского священника. Это он-то, Джон Мортон, которому оставалось только руку протянуть до сана архиепископа! Если бы ему удалось посадить Генриха Тюдора на трон, тогда бы он не только занял место архиепископа Кентерберийского, но и получил сан кардинала. О да, для Мортона было чрезвычайно важно, чтобы Ричард не усидел на троне.

— Вот видите, — сказал Брент, — более подходящей фигуры для подрывной работы не сыскать. Человек без чести и совести. Да он играючи пустил этот слушок о детоубийстве!

— Нельзя все-таки исключить, что он и сам в него верил, — возразил Грант, при всей своей нелюбви к Мортону верный правилу взвешивать все обстоятельства.

— Полноте, верил в то, что детей умертвили?

— Да-да. Это могло быть делом рук кого-то другого. Какие только слухи, должно быть, не распускались в Англии сторонниками Ланкастеров! Тут и простое недоброжелательство, и явная пропаганда. Возможно, он подхватил чью-то последнюю выдумку.

— Хм! А я допускаю, что именно он сделал все, чтобы это убийство стало возможным, — в сердцах парировал Брент.

— Я не столь категоричен, — засмеялся Грант. — Что новенького от нашего монаха из Кройленда?

— Мало утешительного. Уже после моей панической телеграммы я все же убедился, что ему тоже нельзя довериться. Монах сидел и записывал сплетни, доходившие до него из внешнего мира. Например, он пишет, что у Ричарда была вторая коронация — в Йорке, что абсолютно неверно. Если он так ошибочно трактует события широко известные, то можно ли доверять ему как хроникеру? Но, между прочим, он был знаком с биллем о престолонаследии. Он записал все события, с ним связанные. И о леди Элеонор тоже.

— Любопытно. Даже в Кройлендском монастыре стало известно, на ком якобы был женат король Эдуард?

— Да. Скорее всего, святой и благоверный Мор придумал историю с Элизабет Люси много позже.

— Уж не говоря об этой неслыханной лжи про Ричарда, домогавшегося престола ценой позора своей матери.

— Что вы говорите?

— Якобы по наущению Ричарда с амвона было сказано, что его братья Эдуард и Георг прижиты его матерью от кого-то еще и что он, Ричард, — единственный сын, рожденный в законном браке, а посему единственный законный претендент на престол.

— Более вразумительного он придумать не мог, этот ваш святой Мор? — процедил Брент сквозь зубы.

— Вот-вот. Особенно если учесть, что в то время Ричард жил в доме своей матери!

— Да! Я об этом совсем забыл. Что значит — память сыщика! Вы очень точно заметили, что Мортон был переносчиком слухов. Но вдруг этот же слух объявится еще где-нибудь?

— Все возможно, конечно. Но держу пари, что не объявится. Я вообще не верю, что слух о пропаже детей был так уж широко распространен.

— Почему?

— Если в народе чувствовалась бы напряженность, имели место какие-то явно враждебные разговоры или действия, Ричард немедленно предпринял бы серьезные меры. Уже много позже, например, когда поползли слухи о том, что он собирается жениться на своей племяннице Елизавете, старшей сестре маленьких принцев, — он тут же среагировал. Немедленно по разным городам были разосланы письма, в которых он в самых недвусмысленных выражениях отвергает эти измышления. Ричард был так разгневан, что, опасаясь клеветы, собрал «отцов города» в самом вместительном зале Лондона и лично высказал им все, что он думает об этом деле.

— Разумеется, вы правы. Если бы слух об убийстве распространился широко, Ричард наверняка сделал бы публичное опровержение. Как ни говори, это куда серьезней разговоров о женитьбе на племяннице.