Дочь за отца

— Дискотека завтра… Ну не знаю, где она там клиентов ищет!

Степан вопросительно глянул на Комова. Поздно уже, а ехать куда-то в поселок за проституткой — удовольствие сомнительное. И, скорее всего, бесполезное. Домой надо, в гостиницу, номер там большой, но с клопами и тараканами. А еще с ужином нужно что-то решить. В общем, хлопот полон рот. На пустой желудок. На завтра нужно все отложить.

— Завтра заедем. Постарайтесь быть дома, — сказал на прощание Круча.

— А если нет?

— Если нет, Темкина не выпустим, так и будет в кутузке сидеть. И вам спасибо говорить.

— Ну, хорошо, будем дома, — глянув на подружку, кивнула Елкина. — А когда? Утром, вечером?

— С утра, все с утра. И очень хорошо, если с вами будет Бауткина.

— А вас сколько будет? — закинув ногу за ногу, кокетливо улыбнулась Рыжова. — Нас трое, а вас?..

— Это ты о чем?

— Да вот подумала, может, мы договоримся, вы нам, мы вам… У ментов всегда в загашнике что-то есть. А мы сейчас пустые, — шлепнув себя по вене на локтевом сгибе, опечаленно сказала проститутка.

— В голове у вас пусто, девочки! — открывая дверь, сказал Степан.

Они спустились вниз, сели в машину.

— Ну как тут? — спросил Комов.

— Да спокойно все, — пожал плечами Лозовой.

А Кулик храпнул в подтверждение.

— А у вас?

— Еще спокойней. Никто ничего не знает… Моей точно ничего не известно, а твоей? — глянул на Степана Комов.

— Моей что-то известно… Я так понял, Зубьев ее давно знает. С детства. Отца ее знал, мать, домой к ним приходил, Марго блестящее будущее пророчил. А она проституткой стала.

— Вся в мать, — кивнул Комов.

Степан удивленно повел бровью, глянув на него. Про мать Маргариты он знал только одно: женщина в Ярославле — устраивает свою жизнь.

— Нет, я не говорю, что мать проституцией занималась, но бабенка еще та. Не успела мужа похоронить, сразу же мужичка себе завела, потом еще одного. Ну дочка все видела, впитывала… В общем, в мать пошла. На профессиональной основе. Это не я, это Рыжова так сказала.

— Зачем Елкина в шкаф спряталась? Зачем Зубьев приходил за ней?.. Или не за ней? Возможно, он действительно обходил участок, — пожал плечами Круча.

— А если все-таки за ней приходил? — подхватил эстафетную палочку Лозовой.

— А бандиты ее обидели, — не остался в стороне Кулик. — Что там у нас, групповой секс? И ночная погоня!.. Я не думаю, что Зубьев решил за нее отомстить.

— Групповой секс для проститутки — это все равно что для нас бронежилет. Тяжело, но ничего, терпим.

— Ты же не хочешь меня за бронежилет наказать? — спросил Степан.

— А вот я подумаю! — оживился Комов.

— Вот я и думаю, что Зубьев не стал бы мстить за проститутку. Даже если знал ее мать.

— Кстати, Зубьев на кофе приглашал, — сворачивая разговор, сказал Степан.

Скорее всего, Зубьева он подозревает зря, чисто по привычке. Но съездить к нему все-таки надо. И на куртку его форменную глянуть бы. Он ведь не стал бы переодеваться в штатское, чтобы убить битовских бандитов. Если он вдруг отправился к ним, то в форме. И не стрелять, а просто посмотреть, что там у них в доме происходит. Мог зайти в дом, а там все спят и пистолет на столе. Свой табельный ПМ тоже в наличии. Взял «Беретту» и одного за другим. В форменной куртке. В перчатках, но без налокотников, которые защитили бы рукава куртки от пороховых газов. Так в этой куртке утром и пришел на место преступления. С пороховыми газами на рукавах. И даже потожировыми выделениями, оставленными Драчевым. А может, и кровь потерпевшего на куртке осталась. Хорошо бы его одежду на экспертизу взять.

— А почему бы и нет? — встрепенулся Комов.

Они заехали в магазин, купили колбасы, сыра, печенья, не отказали себе в удовольствии взять бутылочку водки и пару бутылок вина. С этим богатством и отправились к Зубьеву.

И, надо сказать, участковый их ждал. И не во дворе в уличном кресле, а в своем доме. И не в мятой форме, а в относительно чистом шерстяном спортивном костюме с оттянутыми коленками. Обстановка в доме небогатая, но и не убогая. Особого беспорядка нет, обычный неуютный быт закоренелого холостяка. На кухне в одной кастрюле варились и яйца, и картошка, на плите закипала вода в чайнике.

— Заходите, устраивайтесь!

Степан заметил, как Зубьев сглотнул слюну, когда увидел бутылку водки в руке у Лозового. Но, когда налили, выпил неторопливо, даже с неохотой, а закусывая, думал, казалось, не о вкусе колбасы, а о смысле жизни.

Куртка с капитанскими звездочками висела в прихожей, Степан, выбрав момент, осмотрел ее. Рукава слегка засалены: куртку давно не стирали, но в ней Зубьев наверняка стрелял из табельного оружия этой зимой или даже осенью, если вдруг на рукавах обнаружатся следы пороховых газов, он сошлется на это. Крови на рукавах не видно, мелкие брызги от нее снять будет очень сложно, вряд ли районная экспертиза справится с этим. Да и под каким соусом, интересно, Степан возьмется за это дело? Где основания для подозрений? Для того же Федосова скорее виновен Битовский уголовный розыск, нежели Зубьев.