Дочь за отца

— Шел тихо, Криков его не замечал. До поры до времени не замечал. — Следователь поежился, похлопал себя по карманам в поисках сигарет.

— Не замечал, пока не открыл калитку, — сказал Степан. — Убийца понял, что не успевает, ускорил шаг, Криков его услышал.

Дом у Крикова не самый большой, с хоромами Сафрона не сравнить. И забор у него не кирпичный, а деревянный, но пролеты высокие, доски широкие, щели между ними узкие, ствол пистолета не просунешь и через верх не выстрелишь, в общем, охотнику следовало поторопиться, пока зверь не скрылся за калиткой.

— Ускорил шаг… — кивнул следователь.

— Но было уже поздно… Кто милицию вызвал?

— Жена вызвала. Собака, говорит, на цепи выла, к реке все рвалась. Она вышла, смотрит — муж ее лежит.

— Когда она вышла?

— В начале шестого, точное время не помнит.

— А почему собака на цепи была? Разве ее на ночь не отвязывают?

— Криков еще не вернулся. Он когда возвращался, спускал собаку с цепи…

— А когда он обычно возвращался домой?

— Когда как.

— А как он возвращался? Почему со стороны реки возвращался, а не по улице? На машине здесь не проедешь, только пешком можно пройти.

— Так здесь у них малина недалеко, — невесело усмехнулся Жмаков. — У Фомичева дом, он там один живет, вот они у него и собираются.

— У Фомичева малина, Криков там частый гость, возвращался он по берегу реки. Вы это знали? — глянув на майора, спросил Степан.

Окраина поселка, улицы по ночам безлюдные, вдоль реки так вообще глухомань. А Живодер чувствовал себя полным хозяином поселка, никого не боялся, поэтому мог позволить себе вернуться домой пешком и без охраны.

— Я знал?

— Вы, может, и не знали. Но кто-то знал.

— Кто знал?

— Кто-то из своих.

— Это я-то для Крикова свой?! — вскинулся Жмаков.

— Авилов для него свой, Фомичев, кто там еще?.. Авилов сидит, а Фомичев мог… Пошел провожать Крикова и убил. А может, он заранее убийство готовил… Выстрел кто-нибудь слышал?

— Да вроде нет.

— А патроны?

— Патроны те же самые, что и вчера. Девять-девятнадцать, «Парабеллум». Не знаю, та же ли серия, пока не сверял…

Следователь удивленно посмотрел на Степана, вопросительно — на Жмакова. Почему он должен отчитываться перед кем-то как перед своим начальником?

— Но патроны «Парабеллум». Подходят под пистолет «Беретта», «Кольт», «Глок», «Астра»… Вчера у Бурнакова «Беретта» на столе лежала. Под газеткой. Авилов со Сказкиным подъехали, он газетку поднял, они испугались. А пистолет на столе остался лежать…

— Преступник его из этого пистолета и застрелил? — заинтригованно спросил Жмаков.

— Не знаю… Я ведь не все знаю. Каким пистолетом угрожали Драчеву, не знаю. Может, преступник свой ствол принес. А может, одной «Береттой» угрожал, а из другой стрелял. И в Бурнакова стрелял, и в Буслаева, и в Драчева.

— Из одной «Беретты»?

— «Беретты» было две, одна у Бурнакова, другая у Буслаева. А может, и у Драчева ствол был. Елкина видела только два пистолета, но, возможно, был и третий. Я так понимаю, оружия у потерпевших не нашли?

— Оружия не нашли, — кивнул Жмаков. — А Елкина — это кто?

— Проститутка. Три бандита, три проститутки, сначала классический секс, затем извращения…

Степан склонился над трупом Живодера. Пуля прошла через его голову насквозь, но вряд ли это она оставила царапину на виске. Как будто веткой его царапнули. Или женским ногтем. Или даже двумя ногтями. Один след явный, другой почти не видно, Степан и внимания бы на него не обратил… Может, это жена его так, чтобы он по малинам не гулял. С женой надо бы поговорить.

— Ну чего встал! — крикнул вдруг Жмаков.

Степан поднялся, проследил за его взглядом и увидел коренастого мужика с тяжелой головой на короткой сильной шее. Он стоял, вынимая из пачки сигарету. Степан видел его вчера в свите Живодера, это он схватился за ружье, но вовремя остановился.

— Кто это? — спросил Степан.

— Так это и есть Фомичев. Или просто Фомич. Хотя и не для всех.

Фомичев ощупывал карманы в поисках спичек или зажигалок.

— Пойду прикурить ему дам, — сказал Степан.

— Осторожно, там еще подойти могут, — поделился своими страхами Жмаков.

Круча выразительно глянул на Комова. Фомичев сейчас один, поэтому операм следует оставаться на месте, но быть в боевой готовности, вдруг к Фомичеву присоединятся другие бандиты.

Фомичев нахмурился, глядя на Степана, даже повел корпусом, как будто хотел отступить на шаг-два, но с места не сдвинулся.

— Зажигалку забыл? — с радушной улыбкой спросил Степан.

— Тебе чего, мусор?

Степан продолжал улыбаться, но, останавливаясь, ударил грубияна ладонью по щеке, от неожиданности тот разжал челюсти и выронил зажатую в зубах сигарету. Вид у него похмельный, лицо сильно помятое, взгляд явно нетрезвый, но перегаром от него не пахло. Или траву курил, или что-то покрепче употреблял.

— Эй! — Фомичев протянул руку, пытаясь оттолкнуть Степана.