Дочерь Божья

— Прошу прощения, Ваше Преосвященство, но мне нужно подумать, — только и сумел ответить он. Потом задумчиво пожевал нижнюю губу, взглянул в окно на нестерпимое сияние солнца. Его сердце гулко стучало, в горле пересохло. В тишине за его спиной оглушительно тикали часы.

Кардинал терпеливо ждал. В конце концов американец посмотрел на него и сказал:

— Насчет первого — скорее всего, так и есть. Но второе… — Он в сомнении покачал головой. — Даже не знаю. Я вообще не уверен, что человек может ответить на этот вопрос до того, как придет время умирать. — И американец нерешительно взглянул на Брауна.

— Замечательно, — сказал кардинал. У американца как гора с плеч свалилась. — Откровенный ответ, и я ему верю, — продолжил Браун. Затем маска доброжелательности исчезла, и миру явился ледяной лик Асессора. — Отец Всемогущий примет ваши наилучшие намерения, меня же устроят лишь наилучшие результаты вашей работы. Я ясно выразился? — Американец кивнул. — Согласны ли вы принимать меня как вашего единственного пастыря и исповедника? — Американец снова кивнул. — Готовы ли вы буквально следовать моим указаниям, зная, что за малейшее ослушание вас предадут анафеме?

Американец долго смотрел на него ошеломленным немигающим взглядом, потом медленно кивнул:

— Да, Ваше Преосвященство.

— Хорошо, — сказал кардинал. — Вы наверняка слышали о Туринской плащанице?

Американец кивнул:

— Конечно. Кто же не слышал? Считается посмертным покровом Иисуса Христа. Узкая холстина, на которой осталось изображение распятого человека. Следы от ран, стигматы, физические параметры — все совпадает с отчетами о смерти Христа. Помнится, было время, когда ломали копья, пытаясь выяснить, правомерно ли называть ее истинной реликвией.

Браун сделал паузу, чтобы отхлебнуть чаю. Затем промокнул салфеткой губы.

— Весьма кратко, но для официальной версии сгодится. — Кардинал откинулся на спинку кресла и понизил голос: — Как вы, должно быть, наслышаны, Ватикан никогда официально не освящал Туринскую плащаницу как подлинные погребальные пелена Иисуса Христа. Если вы соберете воедино все части Креста Господня, освященные Ватиканом как «подлинные», у вас получится средних размеров лесопилка. И в то же время Ватикан официально отказывается освящать Туринскую плащаницу. Почему? — Вопрос Брауна был явно риторическим. — Потому что мы боимся — вот почему. Потому что мы знаем о существовании другой плащаницы — в прекрасном состоянии, с неопровержимыми доказательствами и неопровержимыми документами, подтвержденными самыми неопровержимыми источниками. И если мы благословим эту плащаницу со всей ее смутной историей, боюсь, однажды нам еще раз придется сделать то же самое, когда появится вторая.

Американец выглядел обескуражено.

— Но я не понимаю… Вы говорите, что найдена другая плащаница, бесспорно принадлежавшая Христу? Если так, то почему бы не объявить во всеуслышанье…

Браун прервал его:

— Нет, вы меня не поняли. Вторая плащаница, существование которой сейчас хранится в тайне, не принадлежала первому Мессии никоим образом. Она принадлежала следующему.

Американец застыл.

— Второму… как… как это возможно? — Он попытался собрать разбежавшиеся мысли, но не преуспел. — То есть вы хотите сказать, что все эти годы церковь скрывала доказательство божественной сути Христа? Зачем?

Перед тем как ответить, Браун на секунду задумался.

— Будьте так добры припомнить мои слова, произнесенные с минуту назад — о высшей цели единства и определенности веры. Вера хрупка. По этой причине мы, КДВ, как и наши предшественники в течение многих веков, самоотверженно трудимся, помогая составлению папских декреталий и защищая абсолютную правду доктрин веры. Если хоть единое слово окажется ложью, люди задумаются, а так ли правдиво все остальное. Потяни за нитку — распустишь все вязание. Сказать больше? — Он пожал плечами. — Я лишь могу сказать, что в большую брешь в вере легче войдет Сатана.

— Господи… — пробормотал американец.

— Я говорил, что будет трудно, — продолжал Браун, — но укрепись в своей вере, сын мой, и доверься мне. Ты избран для миссии, влияющей на судьбу всего христианства.

— Ого, — не выдержал американец.

— Второй Мессия, или, если угодно, Спаситель, жил во времена Константина, правителя, считающего себя избранником Божьим, призванным Отцом Всемогущим, чтобы добиваться объединения христиан и искоренения ереси. Для этого император Константин повелел доставить второго Мессию в Византию и… казнить.

Американец физически ощутил, как рушится здание его веры и земля уходит из-под ног. Он схватился за край стола, чтобы обрести хоть какую-то поддержку.