Дочери Лалады. Паруса души

— Я бы с удовольствием, сударыня, но здесь требуется соблюдение большого количества формальностей и тщательное согласование этого вопроса с вышестоящим начальством, — ответил Эвельгер. — Просто так это не делается, нужно серьёзное обоснование необходимости такого перевода. Твоё желание, исходящее просто из личных симпатий или антипатий, достаточным обоснованием не является. Требуется доказать, что корком, от которого ты хочешь перевестись, не соответствует требованиям по своим служебным качествам. За этим может последовать служебное разбирательство. Это очень серьёзное дело, которое может иметь неприятные последствия как для тебя, так и для репутации коркома-наставника. Если твоё недовольство необоснованно, если тебе просто не понравились приказы госпожи коркома, если у тебя трудности с дисциплиной — ну, извини, тогда тебе не стоит связывать свою жизнь с морской службой, потому что исполнение приказов командира является её неотъемлемой частью. Считаю также необходимым подчеркнуть: я имею честь хорошо знать госпожу Эллейв. И только с благоприятной стороны, она — прекрасный корком. Да, стиль её руководства бывает жёстким, но всё, что она делает, в итоге служит благой и разумной цели. А именно — успеху плавания и порядку во время него. У тебя есть ещё какие-то вопросы?

— Благодарю, господин корком, вопросов больше не имею, — ответила курсантка. — Разреши идти!

— Ступай, — кивнул Эвельгер. — Желаю успехов в учёбе.

— Благодарю, господин корком!

Девушка чётко, по-военному развернулась и теперь уже окончательно направилась в сторону мыльни. Онирис, которая нахмурилась при словах «служебное разбирательство», и лоб её омрачился тяжёлыми и горькими воспоминаниями, с облегчением посветлела лицом. Эллейв и так уже с лихвой хлебнула неприятностей на службе, ещё не хватало ей новых проблем из-за недовольства какой-то строптивой курсантки, дорожившей своей шевелюрой... Впрочем, кажется, всё обошлось, Эвельгер вежливо и интеллигентно уладил дело, и девица отправилась прощаться со своей драгоценной гривой, согласившись с его разумными доводами. Был вполне понятен её порыв перевестись к нему на корабль: он показался ей более мягким в обращении, но не факт, что он стал бы терпеть строптивые выходки и неповиновение. Да, возможно, он не повысил бы на неё голос, не сверкал бы свирепыми волчьими искорками в глазах, как Эллейв, просто в своей корректной манере дал бы понять, что такое поведение неприемлемо. Порой ледяная учтивость в сочетании с непреклонностью и принципиальностью вразумляют крепче и укрощают строптивых эффективнее, чем самый пылкий гнев и устрашающая ярость. Эвельгер, внешне деликатный и обходительный, вовсе не был бесхребетным. Они с Эллейв оба добивались своей цели, просто использовали для этого несколько разные способы. Эллейв была молодая, напористая, страстная и горячая, а он — умудрённый опытом, сдержанный, чуткий и тактичный, но совсем не мягкотелый. Чем-то он напоминал Онирис Арнуга.

Наконец была дана команда к отплытию. Онирис с Ниэльмом бросились к «Стражу», чтобы увидеть, как Эллейв им машет, и как раз в этот момент на борт по мостику из хмари заскочила эта курсантка. Судя по уменьшившейся толщине косы и по гладким вискам, видневшимся из-под шляпы, приказ госпожи коркома она выполнила в точности.

Эллейв помахала шляпой и послала воздушный поцелуй. Ниэльм так махал ей в ответ, что чуть руку из плечевого сустава не вывихнул. Вслед кораблю он смотрел, пока тот совсем не исчез из виду, и только после этого позволил себе расклеиться.

— Ну-ну-ну, — сказал Арнуг, подхватывая его на руки и поглаживая по спине.

Ниэльм всхлипывал, уткнувшись в него. Веренрульд не очень понимал, почему старший брат раскис, а точнее, теоретически понимал: тому было грустно расставаться с госпожой Эллейв, которую он так любил, что даже стал звать матушкой. И, дабы поддержать Ниэльма, Веренрульд сморщился и тоже начал хныкать.

— Ну, а ты-то что? — огорчённо и озабоченно спросил батюшка Тирлейф.

«За компанию», — мог бы ответить Веренрульд, если бы умел выговаривать слово «компания».

— Так, друзья мои, хватит сырость разводить! — решительно сказала Онирис. — Нам всем грустно расставаться с Эллейв, но давайте посмотрим на это с другой стороны. Это значит, что мы можем начать прямо сейчас ждать и предвкушать её возвращение.

— А что такое «предвкушать»? — спросил Веренрульд, отвлечённый от своего плача заинтересовавшим его словом. — Это то же, что и «кушать»?

— Скажем так — ждать, когда случится что-то хорошее, — с улыбкой объяснила Онирис. — А со словом «кушать» действительно есть нечто общее. Представь, когда ты ожидаешь, что скоро будешь есть вкусную еду. Ты заранее представляешь себе её вкус и запах, и тебе приятно от этого, у тебя заранее слюнки текут, ты ждёшь и радуешься. Вот это и есть — предвкушать. Однако это относится не только к еде, но и к событиям.

Веренрульд прислушался к себе и заявил:

— Я хочу кушать!

— Обед уже совсем скоро, мой милый, потерпи, — сказал батюшка Тирлейф. — Не будем портить аппетит перекусами.