Дочери Лалады. Паруса души

— Хорошо. — Седвейг, до этого момента сидевшая с небольшим наклоном в сторону капитанов, откинулась в кресле. — Переночевать вы можете в доме моей дочери, а утром посетите матушку Аинге, она ждёт вас на утреннюю службу, после которой вы с нею и переговорите. После этого вы можете отправляться в порт для осмотра кораблей. Набор экипажей вы осуществите самостоятельно, ибо дело серьёзное, команды должны быть подобраны так, чтобы вы могли им доверять и положиться на них полностью. Только тебя, любезная Эллейв, ждёт уже готовый экипаж, встретиться с которым, я полагаю, ты будешь рада. А твои друзья-помощники наберут команды сами. На это вам будет отведено достаточное время. Подготовиться нужно самым тщательным образом, ни в чём себе не отказывайте! Всё необходимое вам будет предоставлено без каких-либо ограничений. Ну а теперь встречайте третьего компаньона! Ваше знакомство с ним мы отложили напоследок.

Государыня кивнула дочери, принцесса отворила дверь и кому-то сделала знак войти. Послышалась чёткая, энергичная поступь, и в кабинете появился, сверкая начищенными сапогами, одноглазый капитан с чёрной повязкой. Судя по красивым густым бровям тёмно-пшеничного цвета, он был от природы блондином, но его череп блестел, точно фарфоровый, а косицу так плотно оплетала чёрная лента, что пряди скрывались под ней. Единственный глаз был синего цвета. Как и Эвельгер, он носил траурный шейный платок и перчатки. Приветствуя Владычицу, он звучно щёлкнул каблуками сияющих сапог и вскинул подбородок.

— Вольно, Реттлинг, — милостиво кивнула Седвейг.

В этом суровом, ослепительно лысом одноглазом капитане непросто было узнать некогда изящного щёголя и красавчика Реттлинга, супруга Дамрад, а ныне вдовца, носившего траур пожизненно. Вдобавок к чёрной повязке его лицо пересекали два тонких шрама: один — длинный и косой, пролегавший через лоб и щёку, второй — небольшой, на виске. Свою прекрасную золотую гриву он снёс начисто, а гладкости черепа добивался удаляющим волосы снадобьем, которое позволяло не бриться очень долго. На щеках растительности он не носил, единственный синий глаз мерцал льдистым блеском, рот был жёстко сжат. Пожалуй, он был ещё холоднее, чем Арнуг до встречи с Игтрауд и Эвельгер до исцеления от боли. Если бы Онирис присутствовала здесь, она непременно увидела бы у него под сердцем огромный кристалл с множеством отростков.

— Корком Реттлинг, — представила его Владычица. — Сей доблестный моряк занимается преимущественно защитой приморских городов от пиратских набегов, на его счету восемнадцать успешно отбитых разбойничьих атак. При его участии были задержаны и впоследствии преданы суду четыре крупных пиратских шайки.

Историю его службы можно было прочесть по наградам, сверкавшим на его груди: их было поменьше, чем у Эвельгера, но тоже весьма немало. На службе он, судя по всему, себя не щадил, Эвельгеру это было хорошо знакомо: он и сам после гибели Ронолинд искал в море смерти, но оно до сих пор не забрало его жизнь. Сохранило оно и Реттлинга — кто знает, может быть, именно для нынешней миссии? А Владычица, обращаясь к нему, представила ему будущих компаньонов:

— Это, как ты уже догадался, Эллейв, молодая, но весьма энергичная и многообещающая особа. Очень, я бы сказала, беспокойная, неугомонная натура и горячая голова, каковое обстоятельство едва не загубило ей морскую карьеру, однако превратности судьбы она преодолевает с достоинством и стойкостью. А это бригадный офицер Эвельгер, герой Гильгернской битвы, который уже достиг всех мыслимых успехов и высот, добровольно избрав относительно спокойную, рутинную и скучноватую службу в охране Силлегских островов. Однако судьба, похоже, имеет на него совсем другие планы. — Взглянув на карманные часы, Седвейг подытожила: — Что ж, знакомство можно считать состоявшимся. Час уже поздний, мне пора на сегодня заканчивать свои труды... Розгард, забирай наших будущих героев и вези к себе отдыхать. Завтра им предстоит весьма насыщенный день.

Благосклонным кивком она дала понять, что аудиенция окончена. Вся троица одновременно щёлкнула каблуками и последовала за наследницей престола.

Под моросящим дождиком они сели в роскошную чёрную повозку с золочёным государственным гербом. Уютные сиденья были обиты пурпурным бархатом, внутри мягко сияли светильники, занавески мерцали золотой бахромой. Трое из четвёрки пассажиров носили чёрные траурные перчатки, и только на Эллейв были парадные белые. Ей даже стало несколько не по себе, она чувствовала себя в этом плане обособленной от них: их объединяла печальная тень вдовства, и только одна она состояла в счастливом брачном союзе и была безумно влюблена в свою прекрасную жену. Эвельгер будто прочёл её мысли, и его взгляд из-под сурово сдвинутых бровей сверкнул: «Не приведи богиня тебе присоединиться к нам! Продолжай и дальше быть счастливой».