Дочери лорда Окбурна

Фредерик Грей, не теряя более ни минуты, поехал в Большой Венок. Он во что бы то ни стало хотел сам сообщить отцу подробности процесса.

В Большой Венок он приехал в одно время с поездом. Фредерик радостно приветствовал отца.

– Карета, пара лошадей! Ого, как щедро! – Сказал со смехом Стефен Грей.

– Мистрис Файч не могла предложить ничего другого, дорогой отец, а я очень хотел поскорее видеть тебя в Венок-Сюде! Поедем, поедем скорее.

Они сели в коляску.

– А теперь скажи мне, к чему эта поспешность? – Сказал Стефен, – зачем ты потревожил меня? Что такое случилось?

– Открылась тайна отравления. Твоя невинность доказана. Настоящий преступник найден. Он между прочим, никогда не уезжал из Венок-Сюда.

– О ком же говоришь ты, Фредерик?

– О том, кто влил в микстуру синильную кислоту.

– Кто влил ее… нарочно?

– Без сомнения, нарочно, чтобы убить мистрис Крав.

– Но когда? Я надеюсь, что никому не удалось подговорить Дика!

– Дик отнес лекарство в целости, нетронутым. Только в квартире вдовы Гульд, в комнате, соседней со спальней больной произошло это отравление лекарства.

– Человек на лестнице! – Вскричал Стефен, я знал, что это была не игра воображения. Человек со здравым смыслом, как Карлтон, не мог увлечься игрою фантазии до такой степени! Это, вероятно, был ее муж.

– Да, это был ее муж; он отравил микстуру. Но тот человек с бледным лицом, который в самом деле находился в данную минуту на лестнице, не был мужем мистрис Крав.

Отец, я знаю, что ты содрогнешься от моих слов: преступник, муж… Луи Карлтон.

Стефен, как громом пораженный, устремил пытливый взор на своего сына.

– Что это за чепуха, Фредерик? – Спросил он наконец

– Для чести человечества было бы желательно, чтобы это была чепуха! – Но скажи мне, пожалуйста, на чем основано подозрение. Мне нужны неоспоримые доказательства для того, чтобы поверить, что Карлтон способен на такое гнусное преступление.

Фредерик рассказал отцу все подробности того, что он знал.

Едва он закончил как карета въехала в Венок-Сюд.

Сэр Стефен был глубоко взволнован; все происшедшее казалось ему более похожим на роман, чем на факт действительной жизни. – Самое замечательное в этом убийстве то, что никому не приходило в голову заподозрить главного преступника, г-на Карлтона! – Я подозревал его, – сказал Фредерик.

– Ты! Неужели?

– Я его действительно подозревал, – продолжал молодой человек, понизив голос, – да, с той минуты, как увидел Карлтона перед смертным одром мистрис Крав. А он отгадал мои мысли. Помните как он в тот вечер хотел удалить меня из комнаты, а дядя ему помешал, говоря, что на меня можно полагаться?

– Прости, Господи! А почему ты его заподозрил?

– Я сам не знаю. Я тогда не мог сам отдать себе отчета. Но хорошо понимал тогда, что речь не была правдива; я видел, что он стоит к этому делу ближе, чем показывает. Его голос, его манеры, все подтверждало мое подозрение и оно стало еще более твердым в моем уме, когда он давал на суде свои показания. Я открылся во всем матери, но она не хотела верить моим предположениям.

– Ты странный человек, Фредерик!

– Так ответил мне и Карлтон в тот день, когда я ему высказал все, что у меня было на душе. Вы сказали мне, что я заслужил этот его ответ своею дерзостью; он тогда осмелился поднять на меня свою палку. И в самом деле вы тогда были правы, потому что я бросил ему прямо в лицо это ужасное обвинение.

Леди Дженни Шесней была невольной свидетельницей этой сцены. Сегодня, припоминая это обстоятельство, я удивляюсь, как он оставил меня в живых. Я в самом деле был слишком дерзок. Но, дорогой отец, в этом деле есть нечто более ужасное, чем все эти вещи, о чем я еще не говорил тебе.

– Что же именно? – Спросил Стефен.

Фредерик рассказал тогда отцу, что жертвой этого ужасного преступления была ни кто иная, как Кларисса Шесней.

– Никогда в жизни я не слыхал ничего более ужасного!

– Воскликнул Стефен Грей.

В эту минуту карета въехала на главную улицу Венок-Сюда. Ее вдруг окружила густая толпа народа, издавшая крики радости.

«Вот он! Это он»! – Кричали со всех сторон.

Мистрис Файч, будучи не в состоянии хранить тайны, распространила весть о близком приезде сэра Стефена и выразила надежду, что сограждане устроят ему достойную встречу.

Совет этот оказался лишним. Толпа собиралась на улице в ожидании кареты и, увидев ее, еще издали закричала: «Да здравствует Стефен Грей! Да здравствует Стефен Грей!»

И, не успел Стефен Грей опомниться от неожиданности, как лошади были выпряжены и многие из толпы сами впрягли себя в карету, оспаривая друг у друга честь отвезти ее до дома Джона Грея.

Фредерик, не очень недовольный этой манифестацией, отворил дверцы и хотел выскочить, но окруженный этой густой толпой он убедился, что этого ему не удастся сделать и отказался от своего намерения.

Он пробовал сделать несколько замечаний. Стефен тоже хотел заговорить. Результатом этого был только воодушевленный крик и ускоренный шаг везущих карету.

Наконец, поневоле отдавшись своей участи, сэр Стефен добродушно стал кланяться во все стороны.