Дочери Марса

Онора, перестав писать, застыла как изваяние, но не обернулась. Фрейд прошла к ней и положила руки на будто сведенные судорогой плечи Оноры. Но тут, словно разрывая воздух в клочья, взревела сирена. Вражеские аэропланы возвращались. Донесся рокот двигателей идущих на малой высоте нескольких машин. При разрыве первой бомбы Салли словно окаменела. Женщины бросились вон из палатки — не выдержали. Когда эхом докатился грохот следующего разрыва — где-то примерно в километре дальше по дороге, — этого мочевой пузырь Салли уже вынести не смог. По крайней мере, ей так показалось. Вбежал санитар-сержант.

— Леди! В окопы! В траншеи и в окопы!

Но Салли бросилась в реанимационное отделение взглянуть, скольких из прибывших этой ночью еще можно вывести. Оказалось, никого. Им уже ничем нельзя было помочь, но она должна была хотя бы знать их номера. В отделении еще оставались две насмерть перепуганные, бледные медсестры. И четверо раненых, увидев которых даже желторотый новичок-санитар махнул бы рукой — как минимум трое были явно не жильцы! Поза девушек, вполне профессиональная, — сложенные вместе полуопущенные руки — отчего-то напомнила Салли фразу Фрейд: «Принести в жертву свою девственность».

Потому что и она была не против принести в жертву свою.

По ее совету медсестры снова надели миски на головы раненым — выглядели эти сползающие на лицо псевдокаски почти комично. Затея сама по себе, может, и благородная, но начисто лишенная смысла, да и небезопасная, если вдуматься. Они еще вдоволь посмеются над этим. Но сейчас все выглядело серьезнее некуда. Что-то еще — например попытаться заставить их укрыться под койками, — наверняка прикончило бы их. Ибо слишком уж плохи были эти солдатики, чтобы добраться до остатков операционной, не говоря уж о том, чтобы выдержать анестезию. Но мысль, что они без медсестер пропадут, была просто невыносима. Тем временем в рокоте германских аэропланов обозначился некий затяжной ритм второстепенных инструментов.

Салли, сама не понимая, почему, взяла за руку одного из раненых — нежно, спокойно, словно чтобы проверить у него пульс. И тут же заметила стоящего в проходе майора Брайта.

— Ради бога, вы… — прокричал он, но вынужден был переждать взрыв и только потом договорить: — Ради бога, вы обязаны спуститься в траншею, сестра Дьюренс. Покажите пример остальным, ради бога, будьте для них примером!

Сопровождавшие его две молоденькие сестрички непонимающе уставились на него.

— Это приказ генерала Бердвуда, — продолжал кричать он.

Она жестом позвала двух медсестер следовать за ним. Ей страшно хотелось писать, Салли страшно боялась невзначай обмочиться, если вдруг вблизи рванет.

Майор Брайт несся рядом с ними до самой узкой траншеи, помог спрыгнуть туда и затем провел их к землянке, Салли до сих пор не доводилось бывать в подобных сооружениях — вырытая в земле глубокая яма, сверху прикрытая бревнами и мешками с песком. У входа он взял Салли за локоть. Лицо майора приняло багрово-красный оттенок.

— Понимаю, вы не первый день на фронте, но я-то дольше. Как вы отважились на такое?

В землянке на деревянных лавках сидели несколько медсестер. Салли разглядела Онору, Фрейд, в последнее время рьяно пытавшуюся отвлечь Онору от ее нездоровых иллюзий. Присутствовала и старшая медсестра Болджер.

Плача, Онора говорила, обращаясь к старшей:

— Ну, и порядочки здесь! Солдаты, видите ли, против, чтобы мы разбегались по укрытиям.

— Это сегодня они солдаты, — ответила старшая. — А завтра? Кто будет возиться с ними завтра, когда их ранит, если нас разорвет на мелкие кусочки?

Онора мрачно кивнула. Старшая медсестра достала из кармана книжку. Постучав по обложке пальцем, она погрозила зажатой в руке книжкой в направлении продолжавшихся разрывов.

— Если вы по сигналу не прибежите сюда, — предупредила она, — очень может быть, что всех нас вообще заберут с пункта эвакуации раненых. Генерал утверждает, что вовсе не желает никого подвергать опасности и категорически запрещает даже показываться этим «голубям». Уяснили? — Размахивая книгой, старшая продолжала: — Вам еще нужно заплатить за обеды. И пожалуйста, не пытайтесь меня убедить, что у вас нет при себе денег.

Раскрыв свой талмуд, она принялась водить пальцем по строчкам сумм, которые медсестры должны были за шерри, лимонад, имбирное пиво, вино, бренди и так далее.

Вдруг над самой их головой прогремел страшный взрыв. И как всегда, застал их врасплох. Их швырнуло друг на друга. В ушах стоял жуткий звон. Но старшей хоть бы хны — она продолжала монотонно перечислять суммы долгов.

— Слэтри: 11 шиллингов и 6 пенсов, Фрейд: 12 шиллингов и 8 пенсов, Кэйсмент: 18 шиллингов и семь пенсов — многовато вы едите шоколадок, Кэйсмент…

Сирена возвестила об отбое угрозы с воздуха, однако старшая еще долго перечисляла им цифры набежавших задолженностей.