Догони свое время

– А? – мой друг, вынырнув из своего водоворота, всем корпусом повернулся ко мне. – Ты о чём?

– Зачем ты из Анадыря полетел во Владивосток? Опять искать приключений?

– Долг чести позвал! – Валёк снова принял обычное весёлое расположение духа. – Лярву ту найти надо было. Расплатиться по совести. Шутка за шутку. Любой долг платежом красен!

– Ну и как? Покрыл должок-то! – я улыбнулся, вспомнив, какой довесок пришлось носить другу. – Око за око, зуб за зуб? Как по Талмуду?

– Я еврейских законов не знаю. Я попроще, по-русски? Еловой шишкой обошёлся. Она – самый тот предмет: входит хорошо, а выходит плохо. – Валёк отвернулся от меня, и, вытягивая шею, что-то снова стал искать на дороге.

Теперь меня подмывало искреннее любопытство. Найти человека в многолюдном городе – занятие безнадёжное.

– Ты что, действительно нашёл эту профуру?

– А то нет! – весело осклабился Валёк, – Она теперь меня до самой сучьей свадьбы помнить будет! Я эту шишку целый месяц в кармане мял, имитатор из неё делал. Все портовые кабаки обошёл. Частных сыскарей за большие бабки подключил. По фотороботу наводку делал. Везде – пусто-пусто. Как в домино! Хотел уже бросить эту затею. А тут один китаец подвернулся. Гашишник. Ходок. «Ходя», одним словом. Я у него как раз серебряный кальянчик тогда сторговал. Увидал китаёза у меня фоторобот этот, встрепенулся весь. «Теньги давай! Давай теньги! Много теньги! Я тебя к ней сам отведу!» Ну и завёл меня в притончик один. Она, сучка, ещё и наркоманов обирала. Ты вот скажи: зачем ей на земле жить?

– Не знаю… На земле всякие живут… – сказал я неопределённо.

– Вот-вот, из-за таких, как ты, миротворцев, страна развалилась! Гайдары с Чубайсами фомками замки на державных воротах взломали, и занялись рэкетом своего гегемона! Проститутки с педиками в кремлёвских креслах очутились, новую власть ублажают камасутрой разной! А ты говоришь: всем на земле жить надо!

Было видно, что друга стало заносить не в ту «степь». Наверное, и он тоже в своих чукотках не ожидал такого финала от либеральных западников, сразу же превратившихся в угодливых холуёв заокеанских хозяев жизни.

– Валёк, да ну её, политику эту! Давай лучше про баб поговорим!

– Вот и говори про свою! А я послушаю, как ты до такой жизни докатился, что боишься старого друга с женой познакомить. Отобью ведь!

– Потому и боюсь, – поощрил я мужское самолюбие школьного товарища. – У чукчи отбил ведь…

– А сё нет! – хохотнул Валёк, переходя по-северному на сюсюканье. – Мы сё могём, сто смогём!

– Не буду знакомить, чтобы дружбы не терять.

– Вот это правильно! И не знакомь. Спать спокойнее будешь, – друг снова закрутил головой, зашарил по сторонам глазами, и замолчал.

Забываясь, он время от времени по-мальчишески шмыгал носом, словно мы опять вернулись с ним в стародавние времена, где только ветер и простор, и перестук колёс по шпалам, и впереди целая жизнь. Я и Валёк, мы проскочили её, хотя каждый по-своему, но с похожим результатом.

Моя учёба в вечернем институте давала мне возможность не только не горбатиться на монтажных высотках с кувалдой и гаечным ключом, рога которого будут поболее бычьих, хотя таких же крутых и острых, но и получать приличную для того времени зарплату.

На первых взгляд, вроде судьбе подфартило. Но что это за фарт, когда лучшие годы прошли в командировочных скитаниях по новостройкам, длительных загулах с бригадой после причитающихся за успешный труд премиальных, потом снова командировки, и снова «кузнечный гром металла». А разве такое мечталось в юношеском первоцвете?!

Птица феникс, хотя летает и высоко, но клюётся больно…

21

Когда-то, в далёком детстве, в меня целился золотой стрелой сам бог Аполлон, но промахнулся…

Стрела прошла мимо, слегка задев лебяжьим опереньем мой ребячий наголо стриженый висок, оставив в сердце сладкую дрожь вдохновенья и разъедающую душу страсть к складному песенному строю, что зовётся поэзией, а попросту – стихосложением.

Случилось это неожиданно и просто, в нашей районной библиотеке, куда мы с Вальком часто заглядывали, проводя время за упоительным чтением журнала «Химия и жизнь».

Журнал этот как нельзя лучше подходил под наш кругозор, занятый поиском изготовления гремучих смесей, да таких, чтобы можно было раздробить на куски в глубоком овраге, который почему-то звался «Дунай», огромный валун.

Нам страшно захотелось посмотреть, что находится в его сердцевине. Валёк говорил, что там должна быть волшебная лента Мебиуса для путешествия по временным каналам.

Мысль эта не давала нам покоя, а все возможные ухищрения в опытах со взрывчаткой приводили только к прожогу одежды и временному потерю слуха от оглушительных, но бесполезных хлопков химических смесей на основе бертолетовой соли, марганцовокислого калия и дюралюминиевых опилок от дверных литых ручек из нашего скобяного магазина.

Однажды мы даже пытались получить нитроглицерин.