Догоняя Птицу

Но Птицыны повороты вправо и влево, а также многообещающее поведение тропинки в общей картине мира ровным светом ничего не меняли. Они будто топтались на одном месте. Или в какой-то момент они свернули не туда, но никто не заметил, когда это случилось.

- Слушай, а может, тут не одна дорога, а несколько? - спрашивал Володя.

- Может, - не унывал Птица. - Может, несколько. Одна повыше, вдоль обрыва, другая пониже, к перевалу. Я уже и сам про это подумал. А раз так, значит, мы теперь движемся к перевалу.

-Что значит - к перевалу?!

-То и значит. Вы чего так всполошились-то? Эй? Перевал у нас один, не запутаешься. Одни горы, один перевал, все логично, - смеялся Птица, бодро шагая впереди Лоты. - И к нему мы и движемся. До ночи еще далеко. Куда выйдем? А хрен его знает.

В темнеющем воздухе ветер кружил туманные клочья. На рукавах Лотиной куртки по-зимнему серебрились капли мелкой водяной взвеси. Останавливаться было опасно: в следующий миг могла опуститься ночь - густая, непроглядная, как сажа. Лоте казалось, что они ходят по кругу. К тому же слева теперь высились какие-то непонятные стены.

-Что это за стены, а, Птица? - спрашивал Володя, чтобы веселей было шагать. - Рукотворные или природные?

-Это не стены, - отвечал Птица. - Это укрепления - в древности римляне укрепляли дорогу.

-А может, хазары?

-Может, хазары. Укрепляли, чтобы зимой не расползалось. Выкладывали камнями. Дорога со временем ушла в грунт, а укрепления сохранились. Вот и кажется теперь, что стены.

Лота могла бы поклясться: раньше никаких укреплений не было! Она бы обязательно их заметила, как слабую, очень бледную тень города. Не они принесли цивилизацию на эту географическую окраину, где до них кто только не побывал - но теперь окраина их обезоруживала, отнимая все привычные инструменты цивилизованного человека.

И тут дорога шарахнулась в сторону и исчезла.

Улизнула прямо у них из-под ног, втянулась в чащу.

-Горы есть горы, - не унывал Птица и, не снижая темпа, продолжал храбро шагать вперед. Туман лип к его куртке и волосам мокрыми белесыми лоскутами, а камни за его спиной были похожи на гигантские голые черепа. - У гор имеется рельеф. На человека влияет каждая расселина, каждый камень. Ветер идет с материка, у него мощный напор и он тащит с собой вниз всю отрицательную энергию, все напряжение, весь холод. И рассеивает их в воздухе высоко над морем. Вы как думаете, почему на берегу тепло, когда в горах такой дубняк? Крымские горы, наше с вами плато, защищают побережье от враждебных проявлений сурового на самом деле климата.

Птица говорил, Лота слушала, но за его словами ей будто бы тоже слышалась тревога, словно он сам себя убалтывал и успокаивал. А заодно и ее, и Володю. Но они слушали, верили и шагали дальше. И вдруг остановились - чуть не посыпались друг на друга, как костяшки домино: перед ними расстилался целый океан белого клубящегося тумана.

Это был край обрыва.

Бездна расступилась прямо у ног.

Наверное, в древности так выглядел великий океан Тетис, омывавший берега Гондваны и Лавразии.

Они молча обозревали туман, клубящийся в бездне. Потом Володя и Птица сели на камень, покурили одну на двоих и зашагали обратно к дороге.

Теперь у них был надежный ориентир: дорога шла параллельно обрыву, и значит, если повернуться к обрыву спиной, идти надо было направо. И тогда они выйдут прямо к дому - до него оставался максимум километр.

Лота осталась одна и смотрела вниз. Ей хотелось подойти к самому краю и прошептать туда что-нибудь нежное, задушевное. Посветить в бездну карманным фонариком и только потом догнать Птицу. Там, внизу, клубился туманный Тетис - их настоящая общая родина. Но она, конечно, ничего такого не сделала. Ей было неспокойно, она боялась старуху в тулупе. Да фонарика ни у кого из них не было. Через несколько минут Лота догнала остальных, и вскоре они в самом деле оказались на дороге, что было, в общем-то, совершенно логично - это была та самая дорога, по которой они шли в магазин, только теперь она вела обратно к дому.

И вдруг Птица что-то тихо проговорил и остановился.

Лота осторожно выглянула из-за его спины в зеленой штормовке.

Она не сразу увидела, что там, впереди: вначале смотрела на кусты, потом на больше белесые камни, потом на заросли какой-то горной травы - может, это был тот самый лимонник, который мечтал найти Индеец, но почему-то так и не нашел. А скорее всего это были жесткие колючие былинки, которые их кони как ни в чем не бывало и даже с удовольствием жевали, и Лота понять не могла, как они не ранят слизистую своих розовых десен и шершавый язык.

А потом взгляд Лоты спустился еще ниже и переместился на дорогу - и тут она ее увидела: прямо возле ее ног, судорожно изогнувшись, лежала собака. Из-под головы с вытаращенными глазами вытекала черная лужа. Пасть была приоткрыта, молодые белоснежные зубы смеялись. Кровь стеклянисто сверкала, словно огромный без оправы рубин, в котором отражалось белое небо.

* * *