Догоняя Птицу

Весь оставшийся день она снова и снова думала про тайник, примеряя его то к одной, то к другой девушке. Последняя, та, что взяла конверт и подарила ей кофе, выглядела более разумной и вполне, думалось Лоте, могла быть его основательницей. Почему-то Лота с самого начала была уверена, что это была женщина. Может, ей пришлось бежать, отобрав с собой в дорогу самое, на ее взгляд, дорогое? Собиралась добраться до Киева и покататься на метро, не могла обойтись без подушки, портвейна, карточных фокусов, гаданий и пасьянсов. А что если это была колдунья? Все складывалось как нельзя более стройно: вещи говорили сами за себя. Но почему они, эти вещи так остались на чердаке? Что помешало безымянной колдунье их забрать? Лоте представлялась испуганная беглянка, опрометью бегущая через местный неприятный лес. Хищные ветки хватают растрепанные волосы, а уголок подушки сверкает в сумерках так невинно, так уязвимо. Девушка бежит через лес напрямик, она уже сбилась с пути и от ужаса перед погоней утратила остатки здравого смысла. А погоня снаряжается: в домике девушка успела натворить дел. Воск на тарелке, откуп под кустом: все доказательства налицо. Известно, какая кара ожидает ведьму. Свистя, гогоча пьяные лесники седлают коней, запаляют факелы. Факелы чадят, извергая крутой черный дым, кони осатанело ржут и становятся на дыбы, мужчины с гиканьем и свистам несутся верхом по дороге, идущей вдоль обрыва. Этим мужчинам всегда нравилось играть в погоню. Они любили войну. И любили охоту. Война и охота были их вотчиной, родиной, настоящим родным домом. Девушка слышит их крики и... и что? У нее разрывается сердце? Она возвращается назад? Почему она не спряталась где-нибудь за камнями, а потом, чуть позже, когда все улеглось, не продолжила свой путь?

А может, что-то напугало ее так сильно, что вернуться в дом показалось ей единственно возможным спасением?

Лота вспоминала все случаи, подслушанные внизу, на стоянке у моря - и еще раньше, в детстве. Про НЛО в Крыму. Про похищение людей людоедами. Про историю с дурманом, которым целая стоянка отравилась насмерть - об этом случае до сих пор слагают песни и легенды по всему побережью. Как звали девушку, которая сидела у костра слева от Лоты - Муха, Рябина? Лота забыла лица, но помнила имена.

Вопросы теснились в голове, их некому было задать. Да и не хотелось задавать. Лота понимала, что это ее персональная тайна и никто не поможет ее разгадать.

* * *

Добычи лесники убивали больше, чем могли уволочь с собой, и Лота все время боялась наткнуться в лесу на разлагающиеся останки оленей туши. Однажды кто-то рассказал про ту собаку на дороге. Оказывается, ее убил вовсе не дух леса, не оборотень, не старуха в тулупе, а свирепый лесник по кличке Вини-Пух. Этот Вини-Пух зимой и летом жил в горах в нескольких километрах от их лесничества. Он ездил верхом на приземистой рыжей лошаденке с насмерть испуганной мордой и метко стрелял из ружья. У их лесников была с ним адская застарелая вражда. Видимо, Вини-Пух в тот вечер вышел поохотиться, пристрелил вместо оленя чью-то овчарку и не потрудился убрать труп с дороги. С той самой дороги, по которой часом позже они проходили. Может, решил, что это их овчар, и хотел воспользоваться случаем и свести счеты.

Лота была разочарована: такому интимному, такому знаковому для нее происшествию нашлось самое заурядное объяснение. Сумасшедший мужик с длинными как у гориллы руками. Она видела его однажды, когда он зачем-то приходил к их лесникам. Они долго орали друг на друга через закрытую дверь - у Лоты мороз шел по коже, такая тюремная, первобытная агрессия исходила от этих бессвязных криков - а потом Вини-Пух отошел подальше от дома, сорвал с плеча ружье и принялся палить в тяжелое осеннее небо. Злился, что они без него решили заняться бизнесом - катать летом туристов по горному Крыму.

А она-то поверила, что это призрак смерти гнался за ней в тот вечер! Семенил рядом, сопел, дышал в лицо сыростью и гнилью, прячась за синие вечерние стволы. Лота всматривалась в лес и, казалось, почти его различала. А потом сидела при свече и смотрела в черное окно. И чувствовала, как оттуда, из угольной тьмы кто-то ответно смотрит на нее с ледяным любопытством.

И все-таки Лота знала: это была она. Лота помнила запах и ту особенную, ни с чем не сравнимую тревогу...

И она шла к людям, шла разговаривать с ними об охоте и о сельском хозяйстве. Пить водку и слушать радио, встроенное в магнитофон "Весна", удивляясь, как сильно изменился мир за последние пару месяцев. И снова Птица куда-то все время ускользал и терялся из виду, и она ходила за ним следом, как привязанная.

А единственным человеческим существом, вблизи которого она могла расслабиться и хотя бы немного почувствовать себя прежней, был, разумеется, Володя.

Глава восемнадцатая

Человек из детства